– Вот и я жду, Оливер. Ту самую, особенную девушку.

– И это не Майя.

– Увы, нет, – обреченно признает Гвен.

– Когда ты скажешь ей об этом?

– Сейчас, – широко улыбнувшись, сестра вскакивает с кушетки и стремительно подходит ко мне. – Спасибо, ты всегда помогаешь мне увидеть правильное решение, – чмокнув меня в щеку, Гвен направляется к двери. – Увидимся вечером в Kanehousgarden?

– Да, в шесть, – подтверждаю кивком головы.

– Купить вина?

– Я заполнил бар, – сообщаю с улыбкой.

– Отлично, ты просто супербрат, – удовлетворенно кивает Гвен, взявшись за ручку двери, но в последний момент оборачивается. – Чуть не забыла, – несильно стукнув себя открытой ладонью по лбу, она натянуто улыбается.

– Я пришла не о Майе поговорить, – уклончиво начинает Гвен, возвращаясь к столу и усаживаясь в кресло напротив. – Утром мне случайно попалась анкета Руби Рэмси, – сестра взволнованно кусает губы, рассматривая что-то в окне за моей спиной.

– Я не занимаюсь подбором персонала, – пытаюсь пошутить, до побелевших костяшек сжимая случайно угодивший в пальцы карандаш. – И ты тоже, насколько помню.

– Ты знаешь, кто это, да? – пытливо глядя мне в лицо спрашивает сестра.

– Сложно забыть, – выдерживая ее взгляд, прямо отвечаю я. Она задумчиво молчит почти минуту и озвучивает сформировавшуюся мысль:

– Твой благотворительный фонд спонсирует Балтиморский университет и выбирает кандидатуры для трудоустройства.

– Намекаешь, что ты «не случайно» наткнулась на анкету мисс Рэмси? – сделанный вывод логично вытекает из вышесказанного.

– Утверждаю. Зачем тебе это, Оли? Хочешь помочь несчастной девушке, или здесь что-то другое? – требовательно спрашивает Гвен, продолжая прессовать меня острым взглядом.

– Другое, – невозмутимо отвечаю я. – Ты поможешь мне, не задавая вопросов?

– Что от меня требуется? – минуту спустя тихо спрашивает Гвен.

– Всего лишь сделать так, чтобы она получила работу и поселилась в Kanehousgarden.

Эпилог

«Единственный способ выжить в этом мире – это жить без правил».

Время спустя

У вас бывали такие дни, которые казались чернее ночи? У меня – да. Постоянно. Много лет я не замечал рассветов, не видел лиц и улыбок, не дышал полной грудью, не испытывал удовлетворения, не ощущал дыхания ветра на своем лице и тепла солнечного света на коже. Все казалось пустым, холодным, пресным, мертвым. И я сам тоже был ходячим мертвецом, виртуозно изображающим живого. Мертвецом, помешанным на чистоте, но с гниющей клоакой внутри. Мой предел был пройден, границы нарушены, замки сорваны, но я все равно чувствовал давление прутьев клетки, до абсолютной свободы мне оставались считанные шаги, которые я не мог преодолеть в одиночестве.

Правы те, кто говорят, что любовь толкает нас на безумства, наполняет смыслом, окрыляет и дарует второе дыхание, но им вряд ли дано понять масштаб того, что вкладываю я в эти прописные истины. Все зависит от угла зрения, игры света и тени, добра и зла, наличия либо отсутствия социальных рамок. За многовековую историю религий к лику святых нередко причисляли закоренелых грешников, убийц и прелюбодеев, а несокрушимых победителей называли монстрами, наделяя их демоническими чертами, делая героями разнообразных мистификаций. К какой категории причисляю себя я? Ни к той, ни к другой.