Третья черта возродившегося русского государства отразила геополитические изменения в Восточной Европе. На юге в 1453 году погас светоч Византии, попали в зависимость православные государства Закавказья и Балкан. Балканский полуостров на полтысячелетия попал в руки османов, устремившихся к Вене. С Запада папские посланцы с железной настойчивостью предлагали подчиниться Ватикану. Психологически русская элита, княжеское окружение и столпы церкви, ощутили горькое чувство одиночества, чувство затерянности, окруженности враждебными силами. Именно тогда выстраданно провозглашается лозунг «Два Рима падеша, третий — Москва, а четвертому не бывать». В нем слышна патетика окруженной страны, на которую с юга наступают из Крыма татары, с запада — поляки, а на востоке еще стоят Казанское и Астраханское княжества.

Этот элемент миссии — быть в окружении и нести праведную идею — навсегда, видимо, остался в русском менталитете. Теперь (и по наши дни) обыденное сознание русских с готовностью воспринимает этот мессианизм, неся то православие, то коммунизм, то новое политическое мышление «для нашей страны и всего мира». В тех далеких конкретных условиях, требовавших выстоять перед напором вздыбившегося Запада, огонек мессианизма работал на самосохранение, на веру в себя, на выполнение заветов предков — выстоять.

В период неожиданного подъема Запада Россия лежала раздробленной, выходящей из комы монгольского нашествия среди безбрежных лесов и степей, не способствовавших близкому общежитию с его неизбежными производными — от терпимости до конституции. Британский историк Дж. Кларк пишет о России XVI в., как о ни европейской, ни азиатской по характеру, но заключающей в себе оба элемента и нечто свое оригинальное. Россия была христианской, но ее христианство пришло из Византии, а не из Рима… Латинский язык, даже греческий язык не стали частью русской культуры. Император взял себе титул царя, самое отдаленное эхо имени Цезаря, но его монархия была восточного типа. Она была ближе к монголам, чем к бурбонам. Западные художники, строители и пушечных дел мастера были приглашены в страну в конце шестнадцатого века… До этого времени Россия была внешней по отношению к западной цивилизации частью света. Она представляла интерес для морских держав как объект торговой эксплуатации, а для континентальных соседей как объект грядущих завоеваний.

Россия шла своим путем, создавая восточноевропейскую цивилизацию совместно со всеми народами, жившими восточнее линии, проведенной между Дубровником и Кенигсбергом. На этом восточноевропейском пространстве не было трех эпохальных переворотов, потрясших и сотворивших Запад — Ренессанс, Реформация, Просвещение.

Выделим собственно русские особенности развития. В России так и не сложился хотя бы относительно независимый средний класс. Цари владели подданными от первого боярина до последнего холопа. Купцы, столь осведомленные и независимые на Западе, в России всегда были частью служилых людей, и уж никак не могли обозначить свою политическую особенность. Жизнь строилась всегда сверху вниз, а не наоборот. Так было и до вторжения византийской традиции, которая лишь закрепила эту парадигму. Царь закрепил за собой и религиозную власть — чего на Западе никогда не было.

Политическая жизнь в России представляла собой пирамиду. Ни в какие времена не существовало конкретных взаимоотношений между различными профессиями, между городами, между отдельными землями. Творческий импульс мирной конкурентной борьбы никогда не присутствовал в российской жизни. Соответственно, не возникал и вопрос о регулировании «горизонтальных» отношений (наряду с царственной пирамидой) в виде справедливых законов, заключающих в себе компромисс и отстаивающих права члена сообщества.

Жестокая история России отразилась на ее религии. В храмах русские ждали простого утешения, поддержки в суровой жизненной борьбе, а не схоластических истин, развития христианского вероучения, всемирных законов.