— Можете не тратить слов зря. Я не вернусь домой. Я поеду к тете.

— А у вас есть деньги на дорогу? — спросил герцог.

Она улыбнулась, и на левой щеке у нее появилась ямочка.

— Я не настолько глупа, как вы думаете, — ответила она. — У меня есть пятнадцать фунтов, которые я взяла из хозяйственных денег, когда экономка отвернулась, к тому же я захватила все мамины драгоценности. Я прикрепила их к внутренней стороне моего платья, поэтому не могу сейчас показать их вам. Но мне известно, что они очень дорогие, и когда я окажусь в Лондоне, то смогу продать их, таким образом у меня будет более чем достаточно денег для того, чтобы добраться до Ниццы.

— Но вы не можете путешествовать совершенно одна! — воскликнул герцог.

— Почему? — спросила Бина.

— Во-первых, вы слишком молоды.

— А во-вторых? — спросила она с легкой улыбкой. Видя, что он колеблется, затрудняясь найти подходящие слова, Бина продолжила вместо него: — А во-вторых, слишком хорошенькая. Можете говорить напрямик, мне отлично известно, что я хорошенькая. Мне твердят об этом всю мою жизнь.

— А вам не кажется, что вы слишком самоуверенны? — поинтересовался герцог.

— Ни в малейшей степени, — ответила Бина. — Моя мать была очень красивой, а я похожа на нее. Она была наполовину француженкой и до того, как вышла замуж за моего отца, жила в Париже.

— По-моему, вы вовсе не похожи на француженку, — заметил герцог.

— Просто, как и большинство англичан, вы по невежеству полагаете, что все француженки должны быть брюнетками, — ответила Бина. — У моей матери были рыжие волосы, такие же, как у меня. И уж конечно, вам должно быть известно, что Жозефина, жена Наполеона Бонапарта, тоже рыжеволосая. — Бина снова вскинула голову. — Я не сомневаюсь, что буду пользоваться огромным успехом в Париже!

Герцог мучительно подыскивал слова. Как объяснить этому взбалмошному созданию, почему она не может отправиться в Париж одна? Как заставить ее понять, что тот успех, на который она может там рассчитывать, вовсе не приличествует девушке ее положения и воспитания?

Но потом он напомнил себе, что все это его не касается. Он вовсе не обязан ввязываться в историю, которая может вылиться в весьма неприятный скандал.

Герцог не был знаком с лордом Дорнахом, но, по всей видимости, это был человек знатного происхождения. Бегство его невесты и без того вызовет немало сплетен, а уж если станет известно, что ей помогал герцог Уорминстер!.. Представив себе все ужасающие последствия этого, герцог твердо вознамерился не ввязываться в столь сомнительную историю.

— Вы совершенно правы, Бина, ваши дела меня не касаются, и я не должен вмешиваться, — решительно произнес он. — Скоро мы доберемся до ближайшей почтовой станции, и каждый пойдет своей дорогой. И я думаю, нам лучше не называть друг другу своих имен.

— А ваше мне и так уже известно, — ответила Бина. — Вы герцог Уорминстер. Я слышала, как ваш кучер объявил об этом хозяину гостиницы, когда вы приехали. Должна признаться, в тот момент мне показалось, что это шутка или надувательство.

— Шутка или надувательство? — переспросил герцог.

— Видите ли, обычно герцоги не путешествуют без лакеев на запятках, сопровождающих верховых и багажных повозок.

— Мой второй экипаж отстал, — непроизвольно вырвалось у герцога, но он тут же пожалел об этом, так как не имел ни малейшего намерения объяснять свое поведение этой нахальной девчонке.