— Вопрос состоит в следующем… — задумчиво протянул Харпер. — Что же мне делать? Забить тебя до смерти или застрелить из твоего же пистолета, всадив тебе пулю в башку?

— Эндрю, ты не должен этого делать, — прохрипел Роберт, захлебываясь кровью.

— Я же сказал тебе, не называй меня Эндрю.

— Хорошо. Как же мне обращаться к тебе? Брайан? Брайан Коулман?

В коридоре повисла тишина, и Хантер впервые почувствовал, что Эндрю колеблется.

— Ты взял себе новое имя, верно? Брайан Коулман. Ты начальник производственного отдела в местном офисе телекомпании «А&Е», мы с тобой говорили всего пару дней назад.

— Ну надо же! — Эндрю захлопал в ладони. — У тебя не зря такая репутация, удалось все-таки выяснить то, с чем еще никто не справился.

— То, кто ты, больше не секрет, — продолжил Хантер. — Что бы ни произошло здесь сегодня, полиция знает, кто ты. Ты не сможешь прятаться вечно. — Роберт вздохнул, чувствуя, как у него болит в груди. — Тебе нужна помощь, Брайан. Каким-то образом в течение двадцати лет тебе удавалось справляться с тем, с чем никто не должен бороться в одиночку.

— Ты ничего не знаешь, детектив. Ты даже не представляешь себе, через что мне пришлось пройти. — Эндрю опять переместился, теперь он стоял справа от Хантера. — Я провел на чердаке три дня, пытаясь понять, что мне теперь делать. Я был испуган. Тогда я решил, что не хочу оставаться в Хелдсберге. Не хотел, чтобы меня все жалели. И потому я дождался ночи и сбежал. Спрятаться в грузовике на заправке оказалось совсем не сложно.

Хантер вспомнил, что старый дом, принадлежавший семье Эндрю, находился всего в полумиле от 101-й автострады.

— Поразительно, но ребенку несложно выжить на улицах такого большого города, как Лос-Анджелес. Впрочем, бегство из Хелдсберга не помогло мне. Всякий раз, как я закрывал глаза, перед моим внутренним взором вспыхивали все те же образы. Каждый день в течение этих двадцати лет.

Хантер сплюнул кровь.

— Ты не виноват в том, что случилось у вас дома двадцать лет назад. Ты не можешь винить себя за поступок отца.

— Папа любил маму. Он отдал жизнь за нее.

— Он не отдал за нее жизнь. Он сам лишил себя жизни, и ее тоже. Его обуял гнев.

— ПОТОМУ ЧТО ОНА ПРЕДАЛА ЕГО! — Харпер стоял перед Робертом, но тот не сумел дотянуться до него. — Он любил ее всем сердцем. Прошло много лет, прежде чем я понял, что произошло на самом деле. Но теперь я знаю, что он лишил и ее, и себя жизни… ради любви. Чистой, истинной любви.

Хантер был прав, представления Эндрю об истинной любви были искажены, но спорить с ним сейчас было бесполезно. Нужно было попытаться успокоить его.

— Все равно ты не виноват в этом.

— ЗАТКНИСЬ! Ты не знаешь, что произошло. Не знаешь, почему мой отец сошел с ума. Но я расскажу тебе, что… я сделал. Это я ему рассказал. Это я во всем виноват.

Глава 113

Хантер услышал страх и боль в голосе Эндрю. Боль, терзающую его душу. Боль, преследующую его все эти годы. Боль, разъедающую его изнутри.

— Как, ты думаешь, отец узнал о мистере Гарднере и моей матери? — спросил Харпер.

Роберт не размышлял об этом, но теперь ему не нужно было много времени, чтобы догадаться.

— Однажды я застал их вместе. Я увидел их в комнате моих родителей… в кровати моих родителей. Я знал: то, что они делают, — неправильно. Совершенно неправильно. — В голосе Эндрю прозвучало отчаяние. Эти события прочно впечатались в его память. — Я не понимал, что же делать. Я догадывался, что поступок моей матери разрушит ее брак с отцом.