– Мириам, – прошептал он.

Где‑то в темноте он услышал эхо своего дыхания. Слева. Нет, не эхо – дыхание кого‑то другого, более медленное и более мощное, чем его собственное. Гнилостный запах был столь резким, что разбудил Акселя. Однажды ему довелось вместе с полицией вскрывать квартиру старой женщины, которую соседи не видели больше двух недель. Тот запах, что сейчас настойчиво лез в ноздри, был еще омерзительнее. Он старался дышать ртом как можно медленнее, чтобы выдержать. Старался сдержать порыв заорать во всю мочь, вытягивая шею кверху. Заставлял себя сидеть тихо. «Это мой единственный шанс, – подумал он, сам не зная почему. – Сохранять спокойствие. И это единственный шанс Мириам».

66

Его разбудил какой‑то звук. Полоска света пропала, – должно быть, наступил вечер или ночь. Прямо у него над головой раздались шаги, послышался звук закрываемой двери. Шаги наверху вернулись назад, затихли. Что‑то передвигают по полу, кажется мебель. Сразу после этого откинули крышку люка. В лицо ударил резкий свет, обжигая глаза. Пришлось зажмуриться. Он слышал, как кто‑то спустился по приставной лестнице, пнул Акселя ногой – тот приоткрыл один глаз. В его лицо все еще светили фонариком. Фонарик держал в руке какой‑то человек, склонившийся над ним.

– Ага, проснулся.

Аксель все никак не мог разглядеть говорившего. Но сразу же понял, кто это.

– Я тебе принес попить.

И к его губам прижали горлышко пластиковой бутыли. Она не пахла ничем. Он сделал несколько глотков.

– Что тебе надо от меня, Нурбакк? – пробормотал он.

Тот отвел конус света от глаз Акселя:

– А тебе  что от меня надо? Это ведь ты забрался сюда без спросу.

Аксель вдохнул как можно глубже:

– Мириам…

Кажется, его собеседник засмеялся.

– Не надо делать ей ничего плохого, – простонал Аксель. – Это я ее втянул в это.

– Заткнись! – прошипел Нурбакк. – Я знаю обо всем, что у вас было, понял? Мельчайшие подробности всего, чем вы с ней занимались. И когда вы трахались в шалаше из еловых лап, и дома у нее в постели. Она хотела тебя. Не пытайся выгораживать ее, а то ведь я могу и на тебя тоже разозлиться.

Он снова направил фонарик прямо Акселю в лицо.

– Я против тебя, Гленне, ничего не имею, – сказал он чуть спокойнее. – Мне‑то что, что ты трахал Мириам, – это нормально. Я позволил тебе делать это. Ты мужик в порядке. Если бы тебя не принесло сюда, ты бы уберегся.

– Уберегся от чего? – выдавил Аксель.

Нурбакк не отвечал. Помолчав немного, он сказал:

– В тот день, когда ты катался по лесу на велосипеде, я стоял и смотрел на тебя, как ты купался в том озерце. Мне ничего не стоило прикончить тебя еще тогда. Ты стоял голышом и озирался вокруг. Но это было бы слишком просто. Я только с велосипедом твоим немножко позабавился.

И он издал звук, имитирующий шипение воздуха, выходящего из лопнувшей покрышки.

– Вот когда я увидел, что ты остановился поболтать с теткой – божьим одуванчиком, я понял, что я должен сделать. Вот это было классно! Может быть, эта идея могла еще кому‑нибудь прийти в голову. Но у кого хватило бы пороху действительно совершить что‑либо подобное?

Он просвистел обрывок какой‑то мелодии.

– Дело‑то было вовсе не в тебе, просто ты все время мешался под ногами. – Он наклонился поближе к Акселю. – Да ты не виноват, черт подери! Ты мне нравишься, Гленне. Ты хороший врач, отличный отец своих детей. Это она устроила всю эту заваруху.