– Простите, – перебил генерал, – а каким образом ваш «друг» оказался в Совдепии? Кто он вообще? Что он там делает, чем живет?..

Шептицкий нахмурился.

– Кто он?.. Верный долгу русский офицер. Герой Великой войны. Сабурова он знает по совместной попытке пробраться на Дон в восемнадцатом. Моему другу это удалось, и он некоторое время сражался в Вооруженных Силах Юга России. Я неоднократно видел его в деле.

– А как оказался в Совдепии?

– Был переправлен в Москву по личному приказу Деникина. Координировал деятельность нескольких тайных офицерских организаций… Сумел завоевать полное доверие большевиков и со временем с согласия высшего начальства поступил на службу в Совдепии. В Петербург красные его перевели четыре года назад.

– А почему бы вашему «другу» самому не осуществить акцию? – перебил Покровский. – Он ведь уже в Совдепии! Ему не надо пересекать границу и вживаться в роль…

Лицо Шептицкого стало очень серьезным.

– Он глубоко внедрен в советскую структуру, Алексей Кириллович, – негромко проговорил он после паузы. – Это выдающийся профессионал. И жертвовать им неразумно, ибо именно он поставляет нам информацию, из-за которой англичане нас, собственно, и терпят.

Владимир со вздохом выбросил в лужу окурок папиросы. Он устал до предела, обошел полгорода, но так и не нашел денег для того, чтобы рассчитаться за квартиру и купить лекарства. Визит на биржу труда тоже оказался безрезультатным. Его там приветствовали как старого знакомого, поставили на учет, но никаких свободных вакансий пока что не было и не предвиделось.

По улице Бривибас со звоном двигался трамвай, похожий сквозь сетку мелкого дождя на освещенный изнутри аквариум на колесах. Сабуров проводил его пристальным взглядом, усмехнулся. Нет, трамвай – это не наш метод…

Подняв ворот плаща, Владимир свернул в темную подворотню. Остановился под старой, еще дореволюционной надписью, извещавшей, что «загрязнять и распивать крепкие напитки воспрещается». Вынул из кармана маленький бельгийский браунинг, выщелкнул из рукоятки обойму, убедился, что все патроны на месте, и снова загнал обойму внутрь.

Несколько секунд он стоял молча, прислонившись спиной к холодной стене. Подворотня словно поглотила его в свою тьму с головой…

Раздались шаги, чьи-то голоса. Мимо Сабурова прошла пара – высокий молодой человек в модном пальто и его расфуфыренная спутница. Оба неприязненно взглянули на Владимира, до него долетел обрывок латышской фразы: «Похоже, район начинает портиться…»

Владимир усмехнулся, провожая глазами сегодняшних хозяев жизни. И тут увидел в перспективе арки, на противоположной стороне улицы, ярко вспыхнувшие красные буквы рекламы – «АПТЕКА».

«Разнюнился, идиот! – Сабуров с силой выдохнул воздух, сунул пистолет в карман. – А еще боевой офицер! Кто позаботится о матери, если не ты сам?! Кто?!»

И он быстрыми шагами, почти бегом бросился из подворотни на улицу.

На звонок долго никто не реагировал. Сабуров уже решил было, что полковника нет дома, но тут звякнула цепочка, и массивная дверь квартиры чуть приоткрылась. На пороге стоял Шептицкий.

– Здравия желаю, господин полковник! – поприветствовал Владимир бывшего командира.

– Здравствуйте, господин капитан, – отозвался Шептицкий. Пожалуй, кроме удивления в его голосе было еще что-то, но что именно – Сабуров не понял.

– Прошу простить за внезапный визит, Павел Дмитриевич, – заговорил он, с трудом преодолевая себя. – Меня привели к вам крайние обстоятельства.