– Просто мало ходите по ресторанам, Алексей Кириллович, – откликнулся Шептицкий. – Полковников-официантов – пруд пруди. Впервые с таким мне пришлось столкнуться еще в июне восемнадцатого, в Киеве. На Крещатике подавал, в форме, при орденах, сволочь…

– И что вы сделали с ним? – поинтересовался генерал.

– Смазал по роже, конечно. Присаживайтесь, прошу…

– А если он не согласится? – возобновил начатый в такси разговор Покровский, беря в руки маленькую изящную кофейную чашку.

Полковник покачал головой:

– Согласится. В такой ситуации, как у него, люди не отказываются…

– Смертник… – словно сам себе сказал Покровский и отпил кофе.

– Ну почему же? – возразил Шептицкий. – Группа Ларионова благополучно вернулась в Финляндию. Да и кроме того, Алексей Кириллович, все мы в этом мире смертники. Тем более мы, офицеры… Только редко об этом вспоминаем.

Генерал хмуро поставил чашку на стол, вынул из кармана плоский портсигар. Слабое сентябрьское солнце, игравшее в окне, блеснуло на гравировке «Дорогому Подполковнику А.К. Покровскому отъ сослуживцевъ въ память праздника полка. 6 декабря 1907 г.». Душистый дымок папиросы потянулся к потолку.

– Ну хорошо… – генерал задумчиво выдохнул дым. – А если он… этот ваш капитан… вздумает завернуть на Гороховую, 2? Что тогда?..

– Нет никакой Гороховой, Алексей Кириллович, – сухо сказал полковник. – Есть улица Дзержинского. Как вы думаете, боевой офицер, чей отец был замучен большевиками на его глазах, два года воевавший с красными, побежит в ГПУ сдавать своих?

– Он мог быть завербован ЧК в восемнадцатом. Вы же сами сказали, что он скрывался в Петербурге.

– Когда он вербовался в Северо-Западную армию, его проверяли, – покачал головой Шептицкий. – Несколько офицеров подтвердили, что он состоял в тайной организации, боровшейся с большевиками.

– Личные мотивы? – спросил Покровский.

– Какие? – пожал плечами полковник. – Отец погиб, мать в Риге, родственников в Совдепии нет.

– Бывшая собственность? Дом, имение?..

Шептицкий усмехнулся.

– Алексей Кириллович, вы словно прочли большевицкую книжку о русском офицерстве. Это их авторы уверяют, что до революции все офицеры были миллионерами и жили в имениях. Вам ли не знать, что на самом деле собственными поместьями могли похвастаться только два генерала из ста?.. Правда, Сабуров – как раз редкое исключение. Имение приобрел еще его дед, служивший в лейб-гвардии во времена Александра III. Государь высоко его ценил и однажды пожаловал крупной суммой денег, на каковую и было приобретено имение. Но сейчас от Сабуровки остались разве что воспоминания. Ее сожгли красные в девятнадцатом.

– Не знаю, как вы, а я мог бы и завернуть на родное пепелище, – хмыкнул генерал.

– Сабуров не из таких, Алексей Кириллович, – покачал головой Шептицкий. – Выполнит, что прикажут.

– И все же осторожность не помешала бы.

– Ну, это само собой, – отозвался полковник. – Мой друг в Петербурге будет его страховать. Тем более что он знает Сабурова лично.

– Как именно он его будет страховать? – недоверчиво осведомился генерал.

– Ну, если взрывник отклонится от намеченного маршрута, он его уберет. Но это крайний случай, и я уверен…

– Простите, – перебил генерал, – а каким образом ваш «друг» оказался в Совдепии? Кто он вообще? Что он там делает, чем живет?.