– Ну что, скоро? – шепотом спросил он проводника.

– Тшш… – прошипел тот вместо ответа.

Оба замерли на краю глубокого оврага, заваленного стволами упавших деревьев и бурой опавшей листвой. Слышен был только шум дождя. Потом где-то в отдалении затрещали, ломаясь, ветви и тяжело рухнуло на землю что-то большое, громоздкое. Владимир вопросительно взглянул на проводника.

– Ничего, – шепотом произнес проводник. – Лес воруют…

– Кто? – таким же шепотом отозвался Владимир.

– Да кто ж их знает? Советские. По ночам лес рубят…

Они помолчали, но треск веток прекратился.

– Если увидишь кого, ложись и стреляй, – шепотом произнес проводник. – Они тут зеленые, пуганые. Сразу на землю падают и начинают палить куда глаза глядят.

– А сколько их ходит в патруле? – поинтересовался Сабуров.

– По пять-шесть. Это первая линия, они с винтовками. Дальше будет линия ГПУ, там по двое, с наганами. Ну, конный дозор еще может быть, но в такую погоду вряд ли.

– А собаки?

– Не, собаки – название одно, – поморщился проводник. – Полудохлые… Ну ладно, двинули. Никого вроде.

Они осторожно, держась руками за мокрые ветви, начали спускаться в овраг.

Девушка зашла в небольшой «предбанник», где за столом сидел молодой секретарь в форме ГПУ с двумя треугольничками в петлицах. При появлении девушки он улыбнулся и снял трубку одного из телефонов.

– Минуту, сообщу Станиславу Адамовичу о том, что вы пришли.

Он сказал в трубку: «К вам товарищ Скребцова», выслушал ответ и вежливо указал на большой плюшевый диван, стоявший у стены:

– Прошу вас немного обождать. Станислав Адамович говорит по другой линии и скоро пригласит вас.

Девушка уселась на диван напротив высокой дубовой двери, украшенной медной табличкой с надписью: «Начальник Ленинградского областного отдела О.Г.П.У. тов. МЕССИНГ Станислав Адамович».

После Октябрьского переворота Станислав Адамович оказался в числе тех, кого новая власть резко вынесла наверх. Уже в декабре 1918-го, в возрасте двадцати восьми лет, он возглавил секретно-оперативный отдел Московской ЧК, практически весь 1921 год руководил столичной госбезопасностью, а в ноябре 1921-го был переведен на должность председателя Петроградской ЧК.

Шли годы, ЧК была преобразована в ОГПУ, Петроград стал Ленинградом, Петроградская губерния – Ленинградской губернией, а затем и гигантской, вобравшей в себя пять губерний, областью, партийный вождь города Зиновьев был заменен Кировым, а Мессинг по-прежнему оставался главой госбезопасности северной столицы СССР. За шесть лет он изучил Ленинград, как он сам выражался, от крыш до подвалов и, пожалуй, огорчился бы, если бы пришел приказ о переводе его обратно в Москву. Ему нравилось чувствовать себя хозяином города – в глубине души он считал себя даже более полновластным его хозяином, чем Киров.

Сейчас он – крупный, абсолютно лысый, несмотря на свои тридцать семь лет, толстяк с жесткими складками у губ, в форме ГПУ с двумя ромбами в петлицах и орденом Красного Знамени, – сидел за обширным письменным столом, зажав между ухом и плечом телефонную трубку.

– Алё-алё-алё… Ал-лё. Начальника 15-го погранотряда… – Он сделал паузу и снова заговорил: – Сан Саныч? Мессинг у аппарата.