Фаина Раевская. Взрыв на макаронной фабрике
Звонок в дверь оторвал меня от увлекательного занятия: я сидела перед зеркалом и вдохновенно наносила маску на свое прекрасное лицо. Мой любимчик, такса Рудольф, дремавший на диване, зашелся лаем. – Нету меня дома! – стараясь не шевелить губами, проворчала я. Звонок повторился снова, но уже более настойчиво. – Тьфу, чтоб вас! – Мелькнув в зеркале зеленым лицом, я – куда денешься – пошла открывать. Рудольф, продолжая возмущаться, посеменил следом за мной. Щелкнув замком, я рывком распахнула дверь и грозно прорычала: – Ну?! На пороге, смущенно улыбаясь, стоял Вовка Ульянов с каким-то типом, и этот тип хищно скалился. Тут необходимо пояснить, что Вовка работает старшим следователем прокуратуры и состоит в чине подполковника. К этим двум несчастьям добавляется еще одно: с некоторых пор он является еще и моим родственником. В обозначении родственных связей я не сильна, поэтому скажу: Вовка – муж моей двоюродной сестры Дуськи. Я умолчу о том, что Вовка – полный тезка вождя мирового пролетариата. А это, согласитесь, лишь добавляет в его характер красок вредности и злопамятства. Не могу сказать, что мы со следователем испытываем друг к другу теплые чувства, как положено близким родственникам. Дело в том, что мое любимое занятие в свободное время – раскрытие всяких преступлений. Поскольку мой муж, Ромка Алексеев, – бизнесмен, то, сами понимаете, свободного времени у меня навалом. После нескольких удачных дел я всерьез стала помышлять о собственном частном детективном бюро. Однако вредный Ульянов считает, что сыском должны заниматься исключительно профессионалы и уж точно не женщины. По его мнению, женщина может только рожать детей и скандалить с мужем. Ну, в крайнем случае управлять государством (см. сборник статей В. И. Ульянова (Ленина). Понятно, что пойти на поводу у мужского шовинизма я не могу. Поэтому приходится раз за разом доказывать дорогому родственнику свои права, равно как и права других женщин. В связи с этим смущенная улыбка на лице старшего следователя, стоявшего сейчас на пороге, вызвала у меня легкую оторопь. Впрочем, улыбка Вовкина быстро сошла с лица, уступив место удивлению и небольшому испугу. – А… Ну… – неуверенно произнес Ульянов и отступил на шаг. Тип, сопровождавший Вовку, продолжал улыбаться, но уже несколько кривовато. – Так и будем на пороге стоять? – поинтересовалась я. – Жень, это ты? – на всякий случай уточнил Вовка. – Нет, индийский раджа, – огрызнулась я. – А что у тебя с лицом? – Ульянов испуганно сглотнул. – Это я позеленела от радости, увидев тебя! Проходите в комнату, я сейчас… С этими словами я скрылась в ванной и принялась соскабливать уже застывшую до состояния цемента маску. Надо сказать, что и прическа моя была в этот момент не из лучших. В народе это называется точно и емко: «Взрыв на макаронной фабрике». Так что ради гостей пришлось заняться и прической. Когда с наведением красоты было покончено, я вернулась к Ульянову и незнакомцу. Вовка по-хозяйски развалился на диване и заигрывал с Рудольфом. Незнакомец сидел в кресле и улыбался. С момента появления в моей квартире он не произнес ни слова, а только и делал, что щерился. «Больной, наверное», – решила я и уселась напротив Вовки. – Ну-с, дорогой родственник, – вопросительно уставилась я на него, – что привело вас ко мне? Вроде бы я еще не успела ничего натворить… – Да ладно тебе, Жень, – вновь смущенно потупился Вовка, – чего ты сразу начинаешь? Я по делу! Это заявление еще больше меня изумило. |
