|
А мертвая голова грозного воина? Что от нее проку? Султану же наверняка будет приятно. И снова безымянный друг опередил предателей и нечестивцев — он сам отрезал голову покойного. И… что же? Необходимо было найти место, где она могла обрести покой. Теперь мы можем только гадать, Известно ли было в те далекие времена о необычных свой-ствах здешней природы? Или неведомый благодетель уповает на то, что мрачная слава замка надолго отпугнет от его развалин мародеров, странников, бродяг… Страшный клад будет охранен страшной же молвою. Как бы там ни было, замысел его блестяще работал целых пятьсот лет, пока ваш покорный слуга… Но Боже правый!..
Доктор Эрхард так и не закончил фразы. Только теперь, внезапно оглянувшись вокруг, он заметил, что наступила ночь. Глубокая. Непроглядная и безмолвная. Беззвездная и безветренная, она дышала могильным холодом, сочившимся из подземелья.
— Украсть? Ты же юрист, Лилька! — Я не просто юрист, я очень хороший юрист. Именно потому вопрос занимает меня все больше и больше. — Не понял, прости? — С точки зрения предстоящей PR-компании, тот брэнд — просто находка. Чем, ты полагаешь, в эти минуты занята моя умная голова? Я думаю. — Как врач — одобряю: подходящее занятие для головы. Иногда даже полезное, если не слишком усердствовать. — Можешь не иронизировать. А вернее, как раз наоборот можешь иронизировать сколько душе угодно. Я думаю, и значит, я найду возможность использовать это название вторично, но уже в интересах нашей программы. Кстати, авторы… ну, те, которые написали книгу, они еще живы? — Рель и Уоррен? Разумеется. — В конце концов, с ними можно будет договориться официально… — О чем договориться, Лиля? — О вторичном использовании названия. Не думаю, что это обойдется слишком дорого. По крайней мере до той поры пока не начнется шумиха. Или даже не с ними — скорее, с издательством. Тебе, разумеется, известно, кто их издал? Кстати, в этой связи сегодняшняя встреча… — Знаю, британское «Bantam Press». Но послушай, давай наконец расставим все точки над i. — Давай, только быстро. Он должен появиться с минуты на минуту. — Что еще за «он»? — Милый, ты просто на глазах становишься великим ученым. Вот уже появилась забавная рассеянность. Еще немного — и публика начнет прощать тебе расстегнутую ширинку. — Не дождется. Но вернемся к моей рассеянности, я действительно не помню… — Что с нами сегодня ужинает британский издатель? К тому же не просто британский издатель, а представитель именно «Bantam Press». Утром я говорила тебе по телефону… — Утром ты интересовалась, не стану ли я возражать, если вечером к нам присоединится какой-то журналист. — Не журналист, но все равно — слава Богу! — ты вспомнил. — Я и не забывал. А вот ты, боюсь, забыла, что я ответил отрицательно. Я сказал: нет, дорогая, я не намерен ужинать с журналистами. — Издателями… — Не суть. К тому же я не просто сказал «нет» сегодня утром, я напомнил тебе еще кое-что. — Кое-что? Это уже интересно. — Нашу давнюю договоренность. Никогда, ни при каких обстоятельствах, включая мою привязанность к тебе, я не позволю манипулировать собой. Никоим образом. — Что ж, ты, пожалуй, прав, начинать разговор надо именно с этого. С «привязанности», как ты выражаешься. — Суть не в выражении. Называть отношения каждый из нас вправе как угодно, не нравится «привязанность» — выбери другой термин. |
