Ну а популярность в кино — это вообще другой уровень. Сам экран кинотеатра облагораживает того, кого на нем показывают. Киношная слава граничит с религиозным почитанием… и не всегда в хорошем смысле. Перед кинозвездами буквально расступаются толпы. Но они точно так же могут нахлынуть и утопить под собой в одночасье.

Перед кинозвездами преклоняются. Когда я был известным музыкантом, фанаты называли меня Фреш Принцем. Когда я прославился в сериале, люди кричали: «Привет, Уилл!» Но на следующий день после того, как «День независимости» побил все рекорды в прокате, ко мне впервые в жизни обратились как к мистеру Смиту.

Слава в кино повлияла и на мои отношения. Когда я был известным музыкантом, родные и друзья считали, что это прикольно и весело. Когда я прославился в сериале, между нами возникло небольшое расстояние, но пятницы на съемках «Принца из Беверли-Хиллз» были такими семейными и дружелюбными, что мы снова сближались как ни в чем не бывало. Но когда я стал кинозвездой, что-то изменилось на корню. Некоторые мои родственники и старые друзья поделились на два лагеря. Одни относились ко мне так вежливо и почтительно, будто мы не знакомы — я буквально их не узнавал. А другие совсем перестали меня уважать и постоянно пытались доказать мне, что я никакая не кинозвезда.

— У меня для тебя новый фильм, — сказал Джей-Эл.

Я как раз записывался в Нью-Йорке. Джей-Эл оторвал меня от студийной записи — неслыханное дело.

— Мне он очень нравится, — сказал он. — В нем есть все, что нужно: отличный сценарий, отличный режиссер, Стивен Спилберг продюсирует. Но есть одна загвоздка… Не хочу заранее тебя расстраивать. Как прочитаешь, сразу перезвони мне.

Это был сценарий еще одного научно-фантастического фильма о «тайном бюро, которое регулирует, отслеживает и контролирует деятельность инопланетян на планете Земля». Режиссер, Барри Зонненфельд, потребовал именно меня. Не нужно было даже участвовать в прослушивании — меня сразу приглашали на роль.

Я прочитал сценарий в тот же вечер. Все в нем было прекрасно: комедия, существа, космос… Но меня насторожило то же, что Джей-Эла: это уже второй фильм про инопланетян подряд. Я переживал, что он будет слишком похож на «День независимости». А из-за того, что «День независимости» был таким огромным хитом, казалось, что грандиозного возвращения к той же теме инопланетян не выйдет, и фильм получится менее успешным. Мне казалось, что в лучшем случае это будет топтание на месте. «Плохие парни» был фильмом о копах, «День независимости» — об инопланетянах, а этот новый сценарий был о копах с инопланетянами.

Я сказал Джей-Элу, что мне не понравилось. В выходные мы еще подумали, а в понедельник ответили отказом.

— Уилл, тебе звонит Стивен Спилберг.

Я был в Нью-Йорке — записывался в студии, полной крутых рокеров и хип-хоперов.

Мое эго раздулось почти до предела.

— Опа… Ребята, это точно не кому-то из вас звонят? — спросил я.

Я метнулся к телефону, и за те десять метров, которые надо было пройти от студии до телефона, мое эго изрядно подсдулось.

— Здравствуйте, мистер Спилберг, сэр, — сказал я как можно менее надутым голосом.

Все-таки я только что отказался сниматься в его фильме, и мне не хотелось портить отношения еще сильнее.

— Привет, Уилл, зови меня Стивен. Как поживаешь?

— Все замечательно, мистер Спилберг, сэр, спасибо большое, что спросили.

— Где ты сейчас?

— В Нью-Йорке.

— Просто прекрасно, — сказал он. — Тогда давай лучше встретимся.