Если я обеспечу тебя всем с первого по шестой пункт, седьмой сложится сам собой.

И это касается не только тебя одной. Меня не заботят даже мои чувства. Многие мои чувства мешали моей мечте и процветанию нашей семьи. Мне не хочется бежать десять километров в пять утра. Мне не хочется работать восемьдесят часов в неделю. Мне не хочется, чтобы на сцене меня освистывали, забрасывали дерьмом и динамитными шашками. Если я буду думать о своих чувствах, я не смогу кормить, одевать, обеспечивать и защищать свою семью. Когда я нахожу дело, которое поможет нам выживать и процветать, мне все равно, хочется мне это делать или нет. Главное, что оно принесет нам огромную выгоду, а на мои чувства мне наплевать. Когда люди слишком переживают о своих чувствах, они никогда не почувствуют то, что очень хотят почувствовать.

Примечание: дорогие читатели, которые почувствовали ужас от этих моих слов — мне все равно, что вы там чувствуете.

Ребята, я шучу. Это такая шутка.

Дело такое: я видел, как негативные эмоции отца перехватывали контроль над его могучим интеллектом и заставляли его снова и снова тиранить нашу семью. Еще я как-то раз сидел в церкви, и тут мисс Мэми преисполнилась святым духом. Ее так охватили «положительные эмоции», что она в экстазе вскочила со своей скамьи и сильно взмахнула левой рукой, едва не сломав мне нос (и даже не заметила).

Мое отношение к чувствам изменилось и углубилось, но мне до сих пор непросто, когда я или кто-то другой испытывает сильные эмоции. Чувства — это невероятно ценные инструменты для того, чтобы маневрировать в мире и самовыражаться. Они подобны огню, которым можно готовить еду, согревать и очищать. Но когда сильные эмоции выходят из-под контроля, по моему опыту, они способны спалить ваши мечты дотла.

К сожалению, тогда я не обладал ни мудростью, ни красноречием, чтобы предотвратить многочисленные пожары, которые разгорались в моей жизни.

Протест Уиллоу положил начало периоду в нашей семье, который я называю «Бунтом». Давление нагнеталось много лет. Я пытался предотвратить бедствие, но это было невозможно.

Мы сидели на кухне. Я, Джада и Уиллоу. Уиллоу ела мороженое с вареной сгущенкой. Левой рукой она теребила мою бороду, а в правой держала ложку.

Ее голосок звучал очень мило, но устами младенца…

— Мамочка?

— Да, милая?

— Мне так грустно, — сказала Уиллоу.

— Почему, малышка?

— У папы в голове есть картинка семьи. И это не мы.

Я был на вершине горы. Я превзошел все свои мечтания. Я добился каждой цели, преодолел все препятствия и еще немного.

Но все вокруг меня были несчастны.

У папы в голове есть картинка семьи. И это не мы!

Уиллоу посмотрела мне в глаза с невероятным сочувствием. Ей было искренне меня жаль. Вареная сгущенка стекала вниз по ее руке. Джада милосердно отвела взгляд, притворяясь, что увидела что-то очень важное в области холодильника.

Уиллоу все гладила меня по лицу.

— Ничего, папа. Ничего. Все будет хорошо.

Мороженое с вареной сгущенкой по сей день запрещено в моем доме.

Я начал замечать чувства повсюду. Например, на деловой встрече кто-нибудь говорил: «Ничего личного… это просто бизнес». И я вдруг понимал — о черт, нет никакого «просто бизнеса», на самом деле все — личное! Люди чувствуют ярость, возбуждение, надежду, безнадежность, разочарование, страх, стыд — и это все в рамках «деловой встречи». Все погружены в свои чувства и постоянно принимают все свои решения только на основе того, что они чувствуют. Даже мое отвращение к сильным чувствам… основано на моих чувствах по отношению к чувствам.