Когда мы отъезжали от школы, я увидел, как того парня выводят в наручниках и заталкивают в полицейскую машину. Так закончился его первый учебный день в старших классах. Позже его исключили, и я так и не узнал его имени.

Наступила ночь. Лунный свет отражался от моих распухших губ, щедро умащенных вазелином. Это был первый спокойный момент за целый безумный день. Лежа в своей постели (на левом боку), я думал: какого хрена произошло? Что со мной случилось?

Как раз в тот момент Джиджи зашла меня проведать. Она заменила ледяной компресс, взбила подушку и поправила бинты у меня на голове. Хорошо все-таки, когда бабушка — медсестра.

Я все ей рассказал. Она не стала меня отчитывать или ругать, а просто заметила:

— Если бы ты не был таким болтливым, тебе бы, может быть, поменьше доставалось.

Потом она поцеловала меня и ушла.

А я все думал о ее словах. Ведь она была права — я вечно трепался, вечно шутил, вообще не затыкался. И делал я это не потому, что хотел высказаться — просто мне было страшно. Тут-то я понял, что моя болтовня и бравада на самом деле были очередным, еще более коварным проявлением трусости.

Голова кипела от мыслей. Я вспомнил, как Джиджи нашла мою первую тетрадку с рэпом.

Как и большинство ребят, подражающих своим хип-хоп-идолам, я писал тексты, полные сложносочиненных ругательств и непристойностей. Тетрадку с ними я случайно оставил на кухне.

Джиджи ее нашла и прочитала. Она ничего мне не сказала, только написала на внутренней стороне обложки:

Дорогой Уиллард,

Умные люди так не выражаются. Господь наделил тебя даром слова. Используй его, чтобы воодушевлять других людей. Прошу тебя, покажи миру, что ты действительно умен.

Лежа в постели, я сгорал со стыда. Использовал ли я свои слова, чтобы воодушевлять людей? Я задумался о том парне, который оказался за решеткой. Наверное, его бабушка очень переживает. Возможно, из-за моих слов он испортил себе всю жизнь. Доводить людей до такого я точно не хотел.

Стыд потихоньку сменился озарением о том, какой силой обладает слово. Я понимал, что сам виноват в том, что случилось в тот день. Впервые я не чувствовал себя слабым. Наоборот, я был невероятно силен — но не умел контролировать свою силу. Сколько возможностей я мог себе вообразить! Господь действительно наделил меня даром слова. И в ту ночь я впервые осознал, какой силой обладают мои слова: они могут изменять и формировать мою реальность.

А потом я спросил себя — разве я не должен использовать такую силу во имя добра? Слова могут влиять на самооценку и поступки людей, на их отношения с окружающим миром. Словом можно как создавать, так и разрушать. В ту ночь я решил, что хочу поддерживать людей своими словами, а не обижать их.

Больше я никогда не использовал брань в текстах. И меня много лет критиковали за этот выбор. Но любой авторитет меркнет перед авторитетом Джиджи.

Первые месяцы в старших классах были нелегкими, но я больше уж точно не был никем. Сила моих слов, которая чуть не уничтожила меня, теперь помогала реализовывать мечты.

К середине учебного года хип-хоп уже начал набирать популярность в Филли. Теперь у каждого был свой кузен Пол — знакомый из Нью-Йорка, который мог достать микстейпы. Успех песни Rapper’s Delight группы Sugarhill Gang начал протаптывать хип-хопу дорожку в мейнстрим. Она играла повсюду.

Школьные коридоры превратились в поле для музыкальных баталий. Хип-хоп не показывали по телевизору и не крутили по радио, но в школе Овербрук все читали рэп. Уже восемь месяцев я тайком писал тексты каждый день без передышки.