Театр Помпея был переполнен. Среди колонн портика, замыкавшего с задней стороны оркестр, суетились рабы, заканчивая постановку декораций. Сцена изображала гору Иду, у подножия которой стояли деревья с позолоченными листьями, струился настоящий ручей.

Под звуки невидимой музыки появилось стадо овец. Их гнал, играя на цевнице, Парис-Пуберций. Зрительный зал замер от волнения.

– Настоящий Парис не был бы прекраснее... – шептала соседка Делии, обмахиваясь веером.

– Смотрите, Меркурий...

Из облаков спускался на незримом канате лукавый бог. Появились три богини-соперницы. К ногам полуголой Венеры жались дети, наряженные амурами...

Делия скучала. Сколько раз она видела эту классическую сцену, эти пышные декорации и разноцветные огни, сама танцевала среди барашков!

– Уйдем? – предложила Делия.

Они ушли, не досмотрев пантомиму до середины.

Однажды они отправились в гости к Эридию Веспилону, другу Виргилиана, в Тускулум. Веспилон, поэт и историограф, давно бросил писать стихи и посвятил свою жизнь сельским удовольствиям, разводя салат и огурцы. Его уединение разделяла верная Секундилла.

Веспилон встретил друга с распростертыми объятиями и тотчас повел гостей показывать свои владения.

– Вот мои богатства, – широким жестом показал он на дом, на амбар, на деревья. – Здесь есть все, что нужно для человека. Здесь я живу, пишу, читаю, ухаживаю за лозами. Секундилла, не смейся! Я знаю каждую гроздь. А вот дубовая аллея, под сенью которой я могу в самый жаркий день гулять в прохладе и предаваться размышлениям. Вот мои розы, вот салат. А там, за дубами, сушилка для овощей, пчельник, голубятня...

– Как здесь тихо! – сказала Делия. – Слышно, как жужжат пчелы.

– И пчелы мои.

Секундилла обнимала Делию, довольная, что есть с кем поговорить о женских делах.

– Но главное мое богатство, – не унимался хозяин, – конечно, книги. Кое-что я получил по наследству, кое-что приобрел у Прокопия.

Он увлек гостей в дом, в таблинум, где на полках хранились драгоценные свитки.

– Посмотри, Виргилиан, вот Марциал. Может быть, современный автору список. Может быть, тот самый, о котором поэт говорит в эпиграмме к Луперку. Посмотри, какая каллиграфия! А здесь «Сильвии» великого Стация. Эти большие свитки – Колумелл. Весь Фукидид. «Альмагест» Птолемея...

Он переходил от полки к полке, выискивая интересные для Виргилиана книги.

– Взгляни, Виргилиан! Трактат Арриана «О людях экватора». Список Филона Александрийского. Прокопий уверял меня, что он принадлежал самому Туллию Цицерону. Это «Хроника» Флегонта Тральского. Один приятель умоляет продать ее ему. Он, кажется, из христиан.

– А зачем она нужна христианину?

– В ней есть какие-то доказательства о событиях, что произошли в Иудее, когда был распят основатель христианской секты. Я не знаю. Вот «К самому себе» Марка Аврелия.

Виргилиан дольше других задержал в руках книгу благородного императора. Веспилон говорил Делии:

– Ничего не может быть приятнее сельской жизни. Здоровый воздух, тишина, здоровая пища.

Виргилиан прислушался к разговору.

– Вот кто имел мужество претворить в действительность мечты о варварских дубах и хижинах.

– Делия, – сказал он, – хочешь, и мы покинем Рим, будем жить на лоне природы? Хочешь, мы уедем в Оливиум? Ты увидишь прелестные места, море и необыкновенные закаты.

– Поедем, – пожала плечами Делия.

С некоторых пор Делия стала кашлять. Когда Виргилиан спрашивал, что с нею, не нужно ли пригласить врача, Делия сердилась:

– Ничего, это пройдет.