Королева томно вздохнула и кокетливо потупила взгляд. Мадлен торжествующе улыбнулась, приобняла Анну и впилась в ее губы поцелуем.

Я нервно рванул пряжку на поясе. Три тысячи беременных иезуитов, за этими сраными интригами и радением о государстве я совсем забыл о половой жизни.

В общем, то, что случилось в моем кабинете в следующие минуты, было самым прекрасным, что случалось со мной в последнее время.

— Святая Мария… — Анна жадно глотнула вина из бокала, так и сидя на столе с широко разведенными ногами. — Я раньше думала, что… — она запнулась. — Что… близость с мужчиной — это ниспосланная Господом мука в искупление присущих грехов. Как же я ошибалась — это великое благо!!!

Мадлен молча поправляла на ее лбу слипшиеся от пота локоны.

Я налил себе водки и залпом выпил. Наваждение прошло, сейчас мне хотелось только быстрей выпроводить девок и заняться делами.

Мадлен все поняла и увела королеву, но перед тем как дамы ушли, они обняли меня и каждая прошептала на ухо.

— Я понесла от тебя…

Чтобы прийти в себя пришлось вылакать еще немало самогона. А потом мне настоятельно захотелось кого-нибудь немедленно убить. Что удивительного? Мало мне? Да? Еще дети? Верните меня взад! Не хочу!!!

Окончательно придя в себя и одевшись, я вызвал Арамиса.

— Где этот… чертов гасконец д’Артаньян. Уже в Бастилии?

Арамис поклонился.

— Нет, ваше преосвященство. Пока под охраной в кордегардии.

— Доставьте его ко мне немедленно.

Гасконца притащили через десять минут. Выглядел он повинно, но в глазах мелькало искреннее непонимание.

— Франции понадобились ваши таланты, — сухо бросил я. — Мы вам даем шанс оправдать себя.

— Ваше преосвященство, — д’Артаньян поклонился. — Я буду счастлив искупить свою вину. Клянусь, я никогда… — он состроил фальшивую гримасу на физиономии. — Я никогда больше не буду повторять свои опыты.

— Все обстоит ровным счетом наоборот, — бросил я, с удовольствием лицезря недоумение на мордашке гасконца.

— Но… — парень опешил. — Что мне предстоит сделать? Ваше преосвященство, я искренне раскаиваюсь, не заставляйте меня вернуться на прежнюю дорожку…

— Вам предстоит сжечь Париж! — гаркнул я.

— Матерь божья… — гасконец в замешательстве покачнулся, но Арамис вовремя удержал его.

— А точнее, квартал Море, в случае необходимости, — быстро подкорректировал я задание. — Но исключительно в случае необходимости.

— Но меня же потом четвертуют на Гревской площади, а останки сварят в котле! — всхлипнул д’Артаньян. — Помилуйте, ваше преосвященство!!!

— Не ссы, щегол, — буркнул я машинально по-русски. — Все будет норм.

Арамис немедленно растолковал.

— Его преосвященство говорит вам, что вы не понесете никакого наказания, мало того, в случае исполнения приказа будете щедро вознаграждены. И все ваши прошлые прегрешения будут прощены короной.

— Я все сделаю!!! — вскинулся гасконец. — Приказывайте, ваше преосвященство!

В общем, я приказал д’Артаньяну немедленно устроить в мятежном квартале минные закладки в виде телег с порохом и горючими материалами, на случай если ситуация выйдет из-под контроля. При этом руководствовался простым мотивом. Конечно, бунтовать против власти весело и прибыльно, но когда начнет гореть собственное добро — все протесты сразу сойдут на нет. Нет, я не изувер и не маньяк, поэтому искренне надеялся, что приказ на подрыв не придется отдавать.