Фуриа подбежал к лестнице в погреб и крикнул:

— Денег нет, Хинч?

Когда Хинч появился на лестнице, качая головой, Фуриа подошел к дивану и ткнул кольт в горло Мелоуну:

— Где деньги, мать твою?

Эллен пыталась закрыть мужа своим телом. К удивлению Мелоуна, Голди свободной рукой оттащила Фуриа.

— Пристрелишь их, когда мы получим наши денежки, Фур. Какая польза от мертвецов?

Мелоун был с этим абсолютно согласен и почувствовал благодарность к Голди с ее здравомыслием.

Фуриа сорвал маску, и Мелоуны впервые увидели его лицо, похожее на начавшийся разлагаться труп, и уши как у Белого Кролика в потрепанной «Алисе в Стране чудес» Барбары. Казалось, ему не хватает воздуха.

— Ты в порядке, Фур? — с беспокойством спросила Голди.

Фуриа отшвырнул ее руку и плюхнулся в качалку, дыша, как рыба, вытащенная из воды, и не выпуская оружие. Хинч с пистолетом в руке стоял в арке, глядя на Фуриа с тревогой и с чем-то похожим на сомнение.

Мелоун закрыл глаза.

Когда он открыл их, Голди говорила:

— Почему бы и нет, Фур? Мы можем остаться здесь на день-два и разобрать все на кусочки. Деньги должны быть тут.

Она тоже сняла маску. Ее волосы отливали бронзой. Маска размазала макияж, что сделало черты лица нечеткими, как изображение на телеэкране, когда оно начинает «пульсировать». Мелоун прищурился, стараясь рассмотреть ее и вспомнить, не встречались ли они раньше, но если и встречались, тогда Голди выглядела куда моложе и свежее.

Эллен опустила голову ему на плечо; ее глаза казались стеклянными. «Даже если мы выберемся из этой передряги, — думал Мелоун, — она уже никогда не станет прежней. Кошмары будут мучить ее до конца дней, она не отпустит Бибби от себя ни на шаг и сделает из нее такую же невротичку, а меня никогда не простит. Не потому, что это моя вина, а из-за того, что я не был на уровне киногероев Шона Коннери, Питера О'Тула, Майкла Кейна или ее любимца Спенсера Трейси, которых она видит по телевизору по ночам, когда колики мешают ей заснуть. Я стану для нее обычным провинциальным копом-неудачником».

Мелоун с усилием вернул себя к действительности. Взял себя в руки и Фуриа — он снова был боссом.

— Ты что, легавый, не слышал меня?

— Прошу прошения, — извинился Мелоун. — У меня болит голова. Что вы сказали?

— Я сказал, что мы останемся здесь, пока не найдем бабки. У тебя любопытные соседи?

— Нет.

— А как насчет разносчиков?

— Только один — он оставляет молоко на крыльце около восьми утра.

— А почтальон?

— Бросает почту в ящик у калитки.

— Это все?

Мелоун осторожно кивнул. Его голова превратилась в барабан.

— Если кто-нибудь придет и начнет расспрашивать, мы родственники из другого города. Как я вам в качестве родственника, миссис?

Эллен что-то пробормотала.

— Недостаточно хорош для вас, а?

— Я этого не говорила.

Фуриа засмеялся:

— Все понял, легавый?

— Да, — ответил Мелоун.

— А вы, миссис?

Эллен кивнула, судорожно глотнув.

— И не пытайтесь воспользоваться телефоном. Я сломаю ваши изящные пальчики один за другим, леди, или поручу Хинчу вами заняться. Как тебе это, Хинч?

— Мамма миа! — ухмыльнулся Хинч. — Чего я только с ней не сделаю!

Мелоуну показалось, что его окатили ледяной водой. Такой вариант не приходил ему в голову.

— Ну-ну, Хинч, — сказал Фуриа. — Это славная леди.