Сначала Голди была за то, чтобы убраться из города даже до того, как они вернулись за девочкой.

— Это становится все более рискованным. Фур. Мне не нравится торчать в Нью-Брэдфорде.

— А как же деньги?

— Знаю, но что толку гоняться за ними, когда нас разыскивают за убийство? Жалованье платят везде, так что мы сможем поживиться в другом месте. Давай сматываться из штата. Можем поехать в Канзас или Индиану. Тамошние фермеры — легкая добыча.

— Без бабок я отсюда не уеду, — заявил Фуриа.

По его тону Голди поняла, что с ним лучше не спорить — ее кожа снова начинала зудеть.

Она нашла другое убежище после того, как они забрали ребенка. Они сразу решили, что оставаться в хижине, которую арендовали на озере Бол сам, нельзя, но Фуриа хотел взломать другую хижину на противоположной стороне озера. Он был в скверном настроении, из которого Голди пришлось выводить его в постели в хижине с помощью специальных методов, которые Хинч наблюдал сквозь щель в двери. Фуриа велел ему охранять девочку, но Хинч обожал подсматривать за их любовными играми. К тому же Бибби была слишком напугана, чтобы пытаться убежать, — она сидела на кухонном стуле, дрожа всем телом, и Хинч, не оборачиваясь, слышал, как стучат ее зубы.

— Поверь мне, Фур, легавый прежде всего будет искать на озере, как только узнает, что ребенок у нас, — сказала Голди. — Он обшарит весь лес. Нам лучше поскорее убраться отсюда и устроиться там, где ему нас за год не найти. Мы вообще не должны были возвращаться в хижину. Какой смысл убивать его, прежде чем ты не вернул деньги?

— Ладно, — сонным голосом отозвался Фуриа.

Когда они вышли из спальни. Хинч развлекался тем, что строил девочке рожи.

Сидя в автомобиле, они увидели мчащийся к озеру «сааб» с Мелоуном за рулем — он проехал мимо «крайслера», даже не обернувшись.

— Что я тебе говорила? — усмехнулась Голди и постучала по спине Хинча. — Поехали, вонючка.

Дом, который она выбрала, находился по другую сторону от города, в сотне ярдов от проселочной дороги, скрытый высокими деревьями. Голди утверждала, что можно сотню раз проехать мимо, не заметив его, и Фуриа с ней согласился.

Снаружи имелись даже выложенная каменными плитками терраса и бассейн с подогревом, который осушили на зиму.

— Жаль, — промолвил Фуриа. — Мы могли бы плескаться в нем, как богачи.

Дом принадлежал нью-йоркской семье, которая пользовалась им летом и на каникулах в конце года. Голди знала это, потому что ее сестра Нанетт упоминала Тэтчеров в своих письмах — летом она сидела с их детьми, так как они часто отлучались. У них было три капризных ребенка, но они платили по двойному тарифу. Тэтчеры не могли внезапно объявиться — уехали в Европу.

Фуриа одобрил идею. Если не считать потери денег, он чувствовал себя отлично после «специальной обработки» Голди, поэтому, когда Хинч взломал заднюю дверь, и Голди заперла Барбару в комнате для прислуги внизу, он даже не разозлился на печь, которая не включалась из-за отсутствия топлива в баках. Вероятно, хозяева не оплатили счета, ухмыльнулся он.

Обстановка приводила его в восторг. Сельская мебель была сработана вручную и без единого гвоздя. Камин в гостиной мог бы вместить Хинча, а на стенах висели подлинные картины старых мастеров. Впрочем, Фуриа имел весьма смутное представление о живописи. Похоже, их рисовали какие-то калеки лет пятьсот тому назад, заявил он, а сейчас они все почернели и потрескались. На белой этажерке стоял цветной телевизор с большим экраном, который Голди тут же включила, но Фуриа сказал:

— К черту его — нужно послушать, что здесь творится.