– Как-то все просто у тебя выходит,– сказал Андрей.

    – Просто, если ты ухитришься проникнуть внутрь без сопротивления. Вообще-то ты достаточно уязвим. Один точный выстрел – и все.

    – Ты же сам учил меня уходить от ствола! – напомнил Ласковин.

    – Я не учил тебя уходить от снайперской винтовки. Или от газовой гранаты. Ты должен полагаться на чутье. Чутье на опасность. И ты разовьешь его. Или погибнешь. Подумай, какой шанс для шага вперед! – Зимородинский улыбнулся.

    – Ты имеешь в виду, что, разгромив эту шарагу, я сделаю шаг вперед?

    – Нет, сэмпай! Я говорю об охоте, которая начнется потом. Ты будешь сражаться не за медальку, а за свою жизнь. Это большая удача.

    – А ты,– спросил Ласковин, спросил более резко, чем хотел,– ты сражался за свою жизнь?

    – Было дело,– кивнул Зимородинский.– И научись обуздывать свой боевой дух. Это звучит парадоксально, но так. Дух воина толкает тебя вперед. Сейчас – тоже. Если он будет управлять тобой, а не наоборот – мы больше не увидимся.

    – Значит,– Андрей не дал Зимородинскому сменить тему,– ты сражался за свою жизнь? И что же, тебе понравилось?

    – Нет,– ответил Зимородинский.– Но, как видишь, я жив. Ты покушал?

    – Да, спасибо.

    – Тогда отправляйся домой. Через два часа будешь спать сном праведника, так что поторопись. Если прижмет – звони. Если прижмет по-настоящему.

    – Спасибо, Слава.– Андрей поднялся.– Ты мне здорово помог!

    – Я буду молиться за тебя… ученик! – серьезно сказал Зимородинский.– Будь здоров, сэмпай! Когда мы увидимся снова, ты уже станешь мастером!

    Примерно в то время, когда Андрей Ласковин покинул квартиру своего учителя, в загородном доме, удаленном примерно на пятьдесят километров от черты города, раздался телефонный звонок.

    – Это Сипякин! – проворчало в трубке.– Хозяина позови!

    – А… Конь,– отозвался мужской голос.– Занят он. Завтра звони!

    – Занят? – недовольно произнес Сипякин.– Ну тогда… тогда передай ему, что тот, о ком мы говорили, ну, он знает, в общем…

    – Я в курсе, Конь,– сказал мужской голос.– Короче!

    – Ну так передай: мужик настроен серьезно, крепко завелся, пусть имеет в виду!

    – Насколько крепко? – Собеседник Сипякина не скрывал насмешки.– Торчком? Ладно, Конь, мы имеем. Спасибо, что предупредил! – Мужчина на другом конце линии расхохотался и бросил трубку.

    – Коз-зел! – злобно процедил Сипякин, услышав короткие гудки.– Ну что уставился? – рыкнул он на телохранителя, кривящего губы.

    – Подставляешь своего! – сказал Абрек, выдвинув вперед и без того внушительную челюсть.

    – Заткни пасть! – рявкнул Сипякин, закашлялся, схватил бутыль «Смирнофф», налил полстакана и разом выплеснул в глотку. Руки у него тряслись.

    – Какой он тебе свой,– уже спокойнее продолжал Конь.