– Я знаю, чего ты хочешь, - грубо сказал он, прижав ее к груди. - Именно того, что так тебя пугает, - быть любимой, безбоязненно отдаться мужчине, ничего не скрывая, не утаивая, безоглядно и безрассудно. Но ты слишком большая трусиха, чтобы довериться мне. Считаешь, что я использую твои чувства против тебя самой. Но я не твой отец, а ты - не Ив Харгейт.

– Неужели? - язвительно бросила она, вырываясь. - Но насколько я знаю, ты тоже требуешь, чтобы все было по-твоему и никак иначе. Тебе и в голову не приходит задуматься, чем должна пожертвовать я ради твоего счастья!

– Жертвы совершенно необязательны. Оба замолчали, свирепо глядя друг на друга, словно готовые сойтись в поединке воины. Карета остановилась у дома Савиджей. Дамон силой вытащил Джулию и понес на крыльцо, не слушая протестующих воплей. Лакеи, совершенно сбитые с толку, старались не обращать внимания на хозяина, который волок упирающуюся женщину. Джулия попыталась позвать на помощь слуг, но Дамон коротко объяснил:

– Не трудись. Здесь все глухи и немы.

Однако Джулия продолжала отбиваться, пока Дамону все это не надоело. Перекинув ее через плечо, он устремился к лестнице. Висеть вниз головой было крайне неудобно, и Джулии волей-неволей пришлось замолчать. Наконец Дамон распахнул дверь спальни. Почти все пространство занимала исполинская кровать под голубым балдахином. Бесцеремонно швырнув Джулию на перину, Дамон запер дверь и бросил ключ на ковер. Джулия кое-как сползла с постели, почти обезумев от ярости.

– По-видимому, подобное обращение весьма нравится леди Аштон? Смею заверить, со мной такое не пройдет!

– Я порвал с Полин. Она лгала мне. Ребенка не будет.

Джулия постаралась скрыть, как обрадовало ее это неожиданное сообщение, хотя сердце подпрыгнуло от восторга.

– Как печально - потерять в одночасье и жену, и любовницу!

– Я счастлив, что мы не женаты.

– Почему? - с деланным безразличием осведомилась Джулия.

Дамон шагнул к ней, но на полпути остановился, снял сюртук и принялся расстегивать рубашку.

– Теперь между нами ничто не стоит. Можно забыть прошлое и все, что натворили наши родители.

– Ты сказал отцу о письме? - спросила Джулия, которая все еще не могла заставить себя признаться во всем родным.

Лицо Дамона исказилось горькой гримасой.

– Нет, - покачал он головой. - Отец умер, так ни о чем и не узнав.

– Что? - ошеломленно прошептала Джулия, непонимающе глядя на Дамона, пока наконец до нее не дошел страшный смысл его слов. - Боже, - охнула она, - так вот почему ты не вернулся в Бат… Мне очень жаль…

Дамон нетерпеливо отмахнулся, явно не желая говорить на эту тему:

– Он долго болел.

Сейчас Джулию терзали раскаяние и сожаление. Знай она обо всем, уж конечно, повременила бы посылать это жестокое письмо!

– Кажется, я поспешила, - виновато пробормотала она.

– Я не нуждаюсь в твоем сочувствии, - рявкнул Дамон, вытаскивая рубашку из брюк. Полы разошлись, обнажая плоский живот. - Раздевайся и ложись!

У Джулии мгновенно пересохло во рту, в висках застучала кровь.

– Ты это серьезно?

– Тебе помочь или справишься сама?

– Да ты с ума сошел, - спокойно вымолвила она, стараясь подавить царившее в душе смятение.

– Угадала, - согласился Дамон, и, несмотря на ироническую улыбку, кривившую его губы, Джулия с ужасом поняла, что он не шутит. - Я помешался с той минуты, как увидел тебя. И часто думал, почему не влюбился в другую… женщину, которая с радостью примет все, что я могу предложить ей.