– Лучше «остаться, дав волю в последний им раз с женихами свидеться…», [Там же, 11-12.] – ответил, словно отчаявшись, Калигула и зарычал, как «злобная сука».

Кассию было велено увести гвардейцев обратно.

Это была не последняя оргия такого рода, устроенная во дворце; впоследствии Калигула заставил сенаторов, присутствовавших на первом «приеме», приводить с собой жен и дочерей в помощь Агриппинилле и Лесбии. Но вопрос, где и как раздобыть деньги, становился все острее, и Калигула решил посетить Францию и посмотреть, что там можно сделать.

Он собрал огромное войско, затребовав по отряду из каждого полка регулярной армии, формируя новые полки и набирая рекрутов где только мог. Из Италии он вышел во главе ста пятидесяти тысяч человек, а во Франции увеличил армию до четверти миллиона. Вооружать и экипировать это огромное войско пришлось городам, через которые оно проходило, необходимое продовольствие Калигула реквизировал там же. Иногда он скакал в галоп и заставлял армию шагать по сорок восемь часов подряд, чтобы не отстать от него, иногда двигался со скоростью одной-двух миль в день, любуясь окрестностями из носилок, которые несли на плечах восемь дюжих солдат, и то и дело останавливаясь, чтобы сорвать цветок.

Калигула предуведомил о своем приезде в письмах, приказывая всем должностным лицам высоких рангов как в самой Франции, так и в рейнских провинциях, прибыть в Лион, где он намеревался сосредоточить все военные силы. Среди тех, кто подчинился этому приказу, был Гетулик, один из лучших офицеров моего милого Германика, командовавший последние несколько лет четырьмя полками в Верхней Германии. Он был очень популярен среди солдат, так как сохранил традицию не применять жестоких наказаний, и дисциплина в его полках держалась на любви к нему, а не на страхе. Популярен он был не только в Верхней, но и в Нижней провинции, в полках, которыми командовал его тесть Апроний – Гетулик женился на сестре Апрония, которую, как полагали, мой шурин Плавтий выбросил из окна. После убийства Сеяна Гетулику грозила смерть, так как он обещал отдать дочь замуж за сына Сеяна, но он избежал этого, написав Тиберию дерзкое письмо. Он заявил, что до сих пор, пока командование полками у него в руках, император может рассчитывать на его верность и верность его солдат. У Тиберия хватило благоразумия оставить его в покое. Но Калигула завидовал его популярности и, как только Гетулик приехал в Лион, его арестовали.

Калигула не предложил мне участвовать в этом походе, поэтому я знаю о том, что там произошло, из вторых рук и не могу писать об этом в подробностях. Мне стало известно лишь то, что Ганимед и Гетулик были обвинены в заговоре – Ганимед-де посягал на жизнь императора, а Гетулик был его пособником – и казнены без суда. Считалось, что Лесбия и Агриппинилла (муж последней незадолго перед тем умер от водянки) тоже участвовали в заговоре. Их сослали на остров у берегов Африки, невдалеке от Карфагена. Это был очень жаркий, бесплодный остров, где единственным занятием было ныряние за губками; Калигула велел сестрам выучиться этому промыслу, так как сам он дольше содержать их не может. Но прежде чем отправиться на остров, они должны были пройти пешком под стражей от Лиона до Рима, неся по очереди в руках урну с прахом Ганимеда. Это было им наказание за многократное прелюбодейство с Ганимедом, как объяснил Калигула в написанном высоким слогом письме к сенату. И тут же принялся распространяться о собственной снисходительности. Ведь они хуже обыкновенных проституток, ни у одной порядочной проститутки не хватило бы наглости заломить такую цену, какую требовали – и получали – Лесбия и Агриппинилла за участие в оргиях, а он их даже не казнил!

Я не имел оснований жалеть племянниц. Они были по-своему так же дурны, как Калигула, и относились ко мне крайне недоброжелательно. Когда у Агриппиниллы за три года до того родился ребенок, она спросила Калигулу, как бы он посоветовал его назвать.