— Какой акт? Зачем? Паек это. Карточки отоварила на весь месяц.

— Сколько у вас было карточек? Дюжина? Две?

— Да чего вы пристали? Знаете, кто я такая? Жена председателя горсовета. Я на помощь позову. — И Быбиха стала кричать благим матом.

Сбежались люди, больше женщины, окружили нас и сразу разобрались, что к чему. Себе на беду раскричалась. Не было долгих расспросов, что, да как, да почему. Не помогли ей ни слезы, ни заступничество кучера, ни наша самая искренняя попытка ввести справедливую людскую ярость в какое-то русло. Худенькая женщина в комбинезоне, заляпанном засохшим цементом, отхлестала Быбиху по щекам селедкой, приговаривая:

— Вот тебе, бесстыжая, вот, вот!.. Жри в три горла!

Нехорошо получилось. Не хотели мы доводить дело до такого накала. Не рассчитали!..

Вечером я пришел к Гарбузу и доложил о чрезвычайном происшествии.

— Ты, как я понимаю, удручен этой историей? — спросил Степан Иванович.

— Да, очень! Надо было действовать хитрее, а мы оскандалились.

— Каешься, что при всем честном народе схватил хапугу? Думаешь, втихомолку надо разоблачать жуликов?

— Не так я думаю, конечно, однако...

Степан Иванович долго смотрит на меня. В душу мне заглядывает, старается понять, что там происходит.

— Скажи, Саня, какова цена пророку, если он сам топчет то, что проповедует? Разве могут люди, доверие которых подорвано и оскорблено, гневаться прилично?

Гарбуз ждал, что я скажу. Ничего я не сказал. Отмолчался.

— Если какой-нибудь деляга возомнил себя пупом земли, если мы вовремя не даем ему по шапке, то обманутые и униженные люди чинят над ним суд и расправу по своему усмотрению, без всяких правил. Легче всего свалить вину на подстрекателей и пережитки. Если бы деляги типа Быбы не превратились в хапуг, если бы они были людьми, я уже не говорю коммунистами, то самые искусные подстрекатели ни на кого бы не воздействовали. Женщины возмутились потому, что они советские женщины. В самые ближайшие дни будем чистить Быбу.

Глава девятая

Сижу на подоконнике и, обхватив колени, положив на них голову, смотрю на сине-розовые, полосатые, как радуга, уральские горы, на закат, полыхающий вполнеба, на гордые дымы Магнитки, на озеро, полное холодного огня, на недостроенные железные каркасы, облитые пушистым светом угасающего дня, — смотрю на все это и еле-еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься. В такие вот минуты, когда жизнь поворачивается ко мне всеми своими таинственными гранями, я почему-то особенно остро тоскую по Ленке.

Выгорела трава на курганах. Солнце всходит позже, а заходит раньше. Холоднее и тяжелее стали утренние росы. Чаще и гуще поднимаются в долине туманы. Дожди и ветры дуют и льют почти по-осеннему, иногда несколько часов кряду. Совсем пожухла, порыжела Магнит-гора. Ярче, на осенний лад, разгораются августовские звезды. Быба вычищен. Антоныч прислал большое, хорошее письмо. Вспыхнули наши первые мартеновские печи. Построен Беломорско-Балтийский канал. Устанавливаются дипломатические отношения с Америкой. Волжские «газики»-вездеходы преодолевают непроходимые и непроезжие пески Каракумов. Знаменитый летчик Чарльз Линдберг, впервые в мире совершивший беспосадочный перелет через Атлантический океан, побывал в Москве.

Столько событий произошло в мире, а мы с Ленкой все еще не помирились!..

Я раз десять и так и сяк, всерьез, с повинной головой, с шутками и прибаутками, с хитростью и будто невзначай, с помощью друзей, пытался пробиться к ней. Куда там! И близко не подпустила.

Раньше она правильно, по заслугам, лупила дуролома по мордасам, но теперь... Давным-давно я уже не «крысавец». Это могут засвидетельствовать и Гарбуз, и Алеша, и все Атаманычевы, и Вася Непоцелуев, И даже Кваша. После того, как мы помогли комиссии по чистке партии разоблачить Быбу и его приспешников, он здоровается со мной приветливо.