Хотя никто из отведавших свининки не заболел, все начали сторониться высокого серого забора, а слово «свинина» стало вызывать у любителей мяса легкую дрожь…

Баранина, которую принесли в столовую артмастера, опасности не представляла и вся пошла в дело. Жирный навар, который остался после варки мяса, вылили в котел с супом.

После завтрака прошло обычное построение дивизиона для развода на занятия. Обычно веселый и шумный Зенков явился на развод злой и расстроенный. Офицеры заметили это сразу.

— Что с тобой? — спросили майора.

Зенков выругался.

— Сволочи, других слов у меня нет. Охоту мне сорвали.

— Как?

— Волка украли.

— Какого волка?

— Позавчера убил. Шкуру ободрал, тушу приготовил для привады. Повесил на чердаке. Сегодня утром собрался унести в степь и поставить капкан. Поднялся на чердак — хрен вам! Уперли! Ну, народ!

Разобраться в чем дело было нетрудно. Никиша Кузнецов, обладавший умом аналитическим, отправился в артмастерскую и прижал солдат к стенке:

— Вы вчера ходили чистить трубу?

Куда денешься? Пришлось отвечать правду. Единственное, о чем слезно просили артмастера — не говорить никому, что они накормили волчатиной весь дивизион. Делалось это ведь не по злому умыслу, а из лучших побуждений. Разве не так? Однако скрыть правду не удалось. В тот же день в дивизионе о ней знали все. И отнеслись солдаты к известию спокойно, по-философски: «Корейцы „барашка гав-гав!“ — собачатину хряпают за милую душу, несмотря на то, что собака — друг человека. Почему же тогда не съесть волка, который человеку враг?

Вечером к Зенкову подошел начальник службы артвооружения майор Доронин. Смущенно помялся с ноги на ногу. Извиняющимся тоном сказал:

— Ты уж прости, но я тоже… Попробовал… Пришел на службу, а мне артмастера угощение… Свеженький шашлык на ребрышках… Отказаться, сам понимаешь, неудобно…

— Ага, — сказал Зенков, — понимаю. С волками жить и волчатины не попробовать! Да ну вас всех!

«ТИТАНИК» УТИНОГО ОЗЕРА

Это озеро в даурской степи не имело названия. В широкой пади между плоских сопок скопилась вода, берега заросли камышом и место для перелетных птичьих стай стало утиным раем.

Ширина водного зеркала была куда больше двухсот метров. Короче, с берегов середину озера, где опускались утки, из ружья достать было трудно. И пернатые, словно понимая это, кучковались именно там. Как говорили охотники: близок локоть, да зуб неймет.

Признанный тактик охоты Зенков нашел выход. На очередную зорьку, когда мы выбрались на озеро, в кузове «газона» лежали доски для плотика и пустая железная бочка из под керосина.

Сколотить на берегу плот — дело несложное. На плот Зенков поставил бочку, сел сам и на помощь взял капитана Никишу Кузнецова, охотника номер два нашего сотого коллектива.

Вдвоем они выгнали плот на середину водоема. Глубина чистой воды там была по колено, еще столько же до твердого дна занимала черная вонючая тина.

Выбрав местечко поудобнее, они сгрузили бочку и общими усилиями в четыре руки утопили ее в ил. Потом Зенков надел валенки, полушубок и втиснулся в тесную посудину. Одеться полегче и просидеть часа два-три в железной бочке, которая погружена в холодную воду, было бы делом гиблым.

Замаскировав бочку и стрелка снопом заранее нарезанного камыша, Никиша Кузнецов вернулся к берегу.