Я уже собиралась как самый дисциплинированный сотрудник выйти из дому вовремя, когда телефон позвонил.

— Госпожа Лисова? — прозвучал из трубки незнакомый женский голос.

А вот госпожой меня давно никто не обзывал. Так что такое обращение — в первую очередь повод напрячься.

— Да, — ответила я таким тоном, будто бы это, конечно, я, но предпочла бы, чтобы это был кто-то другой.

— Это вас беспокоит Светлана по поводу тренинга в эту субботу.

Ах, да, я же теперь еще и за это отвечаю.

— Слушаю внимательно, — я добавила в голос радости: пора уже включаться в рабочий ритм.

— Вы не могли бы сегодня зайти ко мне и обсудить детали?

Детали? Ну какие там могут быть детали? Рисуем фломастерами или карандашами? Вопросы техники безопасности — ни в коем случае не располагать изображение на лбах коллег и не тыкать им кисточками в глаза?

— Да, конечно, когда вам удобно? — говорю я вслух. Потому что я вежливая и доброжелательная.

— Да хоть сейчас. Подъезжайте, я у себя в офисе.

Я прикинула время на дорогу:

— Через час буду.

Ну что я могу сказать? Я честно пыталась! Но если прийти на работу вовремя — не судьба — значит не судьба. Знавала я умников, которые спорили с судьбой. Это очень плохая идея.

В общем, завотделом получил от меня очередное извещение о том, что я невероятно занята: выполняю начальственные прихоти.

* * *

— Я бы хотела чуть точнее понимать, чего вы ожидаете от этого тренинга, — художница посмотрела на меня огромными серыми глазищами.

Она вообще словно сошла с кого-то полотна: русая коса до пояса, одета во что-то длинное и очень красивое — я бы в жизни так не смогла. А еще и тихий вкрадчивый голос…

Я уверена: она и чаи с травками заваривает, и пироги печет, нервные дети рядом с ней успокаиваются, а мужики выстраиваются в очередь к горящим избам.

Рядом с ней не хотелось никуда торопиться. Впрочем, тут, возможно, она ни при чем. Торопиться я могла только на работу. Туда не хотелось. И без разницы, каким голосом со мной разговаривают.

— Садитесь, — Светлана указала мне на единственный стул за столом. — Пока мы будем разговаривать, рисуйте.

— Что рисовать? — я опешила. — Я вообще-то не умею.

— А это не важно. Рисуйте, что вам хочется. Хоть просто краской ляпайте.

Я несмело взяла в руки кисточку. Зря она это. У меня полно всяких талантов. Но талант художника обошел меня стороной. Хуже, чем рисую, я только пою. Впрочем, изобразить каляки-маляки под силу даже мне, в детстве же как-то справлялась!

Я несмело окунула кисточку в воду и замерла, выбирая краску.

— Так чего вы ожидаете от этого тренинга?

— Я… — почему-то с художницей хотелось быть честной, — Ожидаю… Если после него все останутся живы и здоровы, то больше мне ничего и не надо. А начальство ожидает увеличения продаж, вестимо.

— И как по-вашему, это может увеличить количество продаж?

Хороший вопрос! Я пожала плечами:

— Давайте мы его проведем. Вдруг продажи как-то сами увеличатся… А если и не увеличатся… Перетягивание каната тоже не факт, что помогло, однако начальство не жаловалось.

— Перетягивание каната? — художница удивленно вскинула брови.

Я махнула рукой:

— Не пытайтесь в это вникнуть.