— Кто — они? — я уже вообще перестала что-то понимать.

— Отец. И Ольга…

Прекрасно! Он знакомит ее с родителями. С родителем, точнее. В их ситуации это логично. Только я-то там к чему?

— …Ольга в положении.

Ну допустим, я уже в курсе.

— …и они женятся.

Ну разуме… Что?

— Кто — они? — кажется, сегодня я уже это спрашивала.

— Ольга и мой отец.

Мне понадобилось с минуту, чтобы в голове сложилась новая картина мира. И, надо сказать, эта картина нравилась мне куда больше. Но были там кое-какие белые пятна.

— Не понимаю. Если Ольга и твой отец… О чем ты тогда хотел мне рассказать? Но не знал как?

— Тут, понимаешь, вот какая история… Ох, ну и жара!

Никита начал расстегивать шубу. Что ж, не удивительно. Если одежка рассчитана на то, чтобы шастать по улице в тридцатиградусный мороз, то в помещении, да еще и в тесном лифте в ней будет, мягко говоря, жарко.

— И бороду сними, — буркнула я, — терпеть не могу этих, ваших…

Он послушно сдвинул бороду вниз, отчего она стала напоминать манишку. Я оторвала взгляд от угла и посмотрела в лицо Никите. Даже с дедморозьим гримом — это был он.

Я бы сказала, что в эту минуту сердце сжалось от нежности. Но оно не сжималось. С ним творилось черт знает что. И со мной тоже. Мне хотелось одновременно расплакаться, рассмеяться, устроить истерику, стукнуть этого тупицу по голове чем-нибудь тяжелым, например, сумкой, и тут же наброситься на него с поцелуями.

— Так вот… — кажется, он собирался продолжить рассказывать.

Но, по моему глубокому убеждению, перед тем как слушать, что там дальше и в чем он хотел повиниться, следовало сделать кое-что важное. Я шагнула к нему, запустила руки под шубу и крепко-крепко обняла. Так крепко, что не разорвать и не оторвать. Он прижал меня к себе еще крепче и все наконец стало правильно.

Что бы там он ни натворил, уже не имело значения.

— Вообще-то я говорил о слиянии. Я же тебе обещал, что с Ольгой мы работать не будем, а тут такие обстоятельства… Ольга переезжает к отцу, и все, что в нашем городе, останется без присмотра, ну вернее с присмотром, но с моим. Мы собираемся объединять фирмы. Лин, я, конечно, понимаю, она тебе не нравится…

Черт возьми, она мне не нравится? Да при условии, что она не тянет свои цепкие лапки к Никите, она мне не то что нравится, я ее просто обожаю!

— То есть то, что вы с ней вместе покупали детские принадлежности… — до меня медленно начинало доходить.

— Это вообще отдельная история, — кажется, он воодушевился тем, что у нас наконец складывается какой-никакой, а диалог. — Они с отцом уже полгода составляют брачный контракт. Бои идут нешуточные. Думаю, юристы с обеих сторон должны либо перестрелять друг друга, либо застрелиться сами. Так вот месяца два за эти полгода отец с Ольгой вообщене разговаривали, общались через адвокатов.

— Погоди, погоди, — перебила его я. — Они не разговаривали и все-таки продолжали составлять брачный контракт?

Не то чтобы мне было до них дело. Мне сейчас вообще ни до чего не было дела. Но, согласитесь, это как-то странно.

— Представляешь? Страшные люди! Брачный контракт, на минуточку, это сделка, и никакие личные отношения и обстоятельства не могут помешать сделке. Обе стороны в этом свято уверены. В общем, мне пришлось лично заботиться о том, чтобы мама братика или сестрички, уж не знаю, кто у них там запланирован, регулярно совершала оздоровительные шопинги и выедала продавцам мозг чайной ложечкой.