— А если и те и другие плохие? — Ленку начал бить нервная дрожь, запоздалая. Славка поморщился:

— Так не бывает… Это только по телику очень умные люди говорят, что на свете есть войны, в которых-де «правых нет!» В любой войне кто-то защищает справедливость, кто-то — зло и насилие. Хотя, конечно, — признал Славка, — с ходу в нас могут и не разобраться. На войне все становятся подозрительными, иначе просто нельзя, а страдают часто невиновные. Поэтому будем действовать осторожно.

— Пойдем следом? — предложила Ленка. Славка посмотрел на нее, как на сумасшедшую и промолчал, просто двинулся в противоположном направлении. Пройдя шагов десять, он остановился и напряженно сказал:

— Черно-желто-белый. Что-то знакомое. Честное слово — знакомое.

День. Место по-прежнему неизвестно!

Деревню сожгли недавно.

Точнее, это была не деревня даже, а какой-то лесной кордон, горели, дотлевали под унылым дождем два двора, невозможно было понять, сколько там было строений. Около обваленного забора лежала убитая собака — ее Ленка заметила сразу, а потом посмотрела ближе и обмерла.

Около самой опушки в мокрой траве замер человек, женщина — это Ленка сумела разглядеть. А дальше ей не дал глядеть Витек — прижал к себе и насильно развернул лицом в грудь. Ленка слышала, как часто колотится у него сердце, от брата пахло сырой тканью и потом. Он негромко окликнул Славку:

— Что такое, что?! — и охотник ответил издалека:

— Убили на бегу, в затылок… Попали мы с вами, ребята.

— Не ходи, вдруг там засада, — сказал Витек, но Славка ответил:

— Нет. Это те… на машинах, вот следы. Я посмотрю.

— Вить, пусти, — попросила Ленка. Брат отпустил ее. Капельки дождя бежали с его волос по лицу.

— Не смотри, — попросил Витек, но Ленка все-таки, посмотрела и ужаснулась. Казалось бы, она уже столько видела, сама убивала… но оказалось, что нет на свете зрелища страшнее убитого человека, пусть и совершенно чужого. Можно убить десяток нечисти, относясь к этому, как к приключению. Нельзя смотреть на человеческий труп и думать, что и это — приключение тоже.

Славка, появился из-за горящих развалин — хмурый и сосредоточенный. Покосился на Ленку, сказал:

— Там еще пятеро. Сгорели, или сожгли их — не знаю. И вот.

Он показал листок плотного картона — с альбомный лист размером. Наверху листа золотилась лилия, ниже шли красные, как кровь, строчки латинских букв.

— Это не английский, — определил Витек. — Какой это язык?

— Старофранцузский, — ответил Славка, — по крайней мере, очень похож. Вот, я сейчас переведу… — он сосредоточенно свел брови и заговорил, запинаясь: — Во имя Императора Нейстрии, именем Его, волей Господа Бога нашего. Приговорены и казнены на основе военного закона… нонкомбатантэ… о гражданских лицах за пособничество… ле бригэ… разбойникам, партизанам те, кто жил… непонятное слово, наверное — деревня или поселок. Командир Первого бронекавалерийского полка шассер граф д'Англар, полковник службы Императора. 21 июня 1967 года Р.Х.

— Что такое шассер? — тихо опросила Ленка. Славка, все еще рассматривая бумагу, рассеянно ответил:

— Легкая пехота… Р.Х. — Рождества Христова. Вот как тут обстоят дела. Вам понятно?

— Нет, — растерянно ответил Славке Витек.

— Нейстрия — это… — начал Славка, потом махнул рукой и пояснил: — Короче, здесь Франция — империя, не республика. И ведет войну.