Он был худой, безликий, но с хитрым взглядом. Как-то бочком он проскользнул на кухню, буркнув что-то нечленораздельное своей бывшей супруге, схватил кусок чёрного хлеба из деревянной хлебницы и прошмыгнул обратно. Сидоров поднялся из-за стола.

– Виктор, пойдём-ка, нечего мешать тут. – Он указал глазами на кастрюлю.

Они прошли в комнату, где притаился Васильев.

Тот был родом не из Москвы, женился, похоже, с единственной целью – закрепиться в столице, работал в Академии наук. Держался Васильев уверенно, забрасывал ногу на ногу, разговаривал с оттенком едва заметного превосходства, и во всём этом улавливалось что-то наносное. В комнате на стене висела фотография Брежнева в окружении множества людей, и создавалось невольное ощущение, что среди них затесался и сам Васильев; на столе стояла в простенькой латунной рамке фотография президента академии и вздымалась кипа каких-то бумаг, из которых торчали вырезанные газетные статьи, выставленные заголовками наружу, чтобы их было видно с первого взгляда. В завязавшейся беседе Васильев за несколько минут успел рассказать о себе очень много, не сказав, в сущности, ничего, но сделал туманный намёк на своё отношение к разведке, хотя однозначно этого не сказал.

– Трепло и прохвост, – буркнул Сидоров, когда Васильев выскользнул из комнаты на кухню. – Всё врёт. Посидим подольше, так он нам начнёт втирать, что с самим Брежневым в друзьях-приятелях ходит. Знаю я таких… Как пить дать кляузы пишет на сослуживцев, выводит всех «на чистую воду», а сам ведёт себя тихо-тихо, как мышка…

Из соседней комнаты слышался звук телевизора: «В обстановке монолитной сплочённости советских людей вокруг ленинской партии в стране продолжается выдвижение кандидатов в депутаты Верховных Советов союзных республик…»

Часов в семь вечера раздался телефонный звонок. Марина подошла к аппарату и, поглядев на сыщиков, подняла трубку.

– Алло? Это ты? – Она снова повернула растерянные глаза к милиционерам, и Смеляков понял, что на другом конце провода был Татаринов.

– Говорите спокойнее, – едва слышно подсказал стоявший возле неё Сидоров.

– Ты где? – продолжила девушка.

– Недалеко тут, – донеслось хрипло из трубки. – Как ты там? Как у вас? Всё в порядке?

– Да, нормально.

– Я думал нагрянуть к вам. Ты как, не против, если я загляну?

Марина прикрыла трубку ладонью и прошептала:

– Он хочет зайти… Что ответить?

– Пусть приходит! Давай, давай, отвечай, не тяни! – шептал Сидоров, хмурясь и потея.

– Я дома, приходи, – ответила девушка. – Я жду.

Она положила тяжёлую трубку на рычаг, и Смеляков отчётливо понял в то же мгновение, что Татаринов не появится.

– Не придёт, – убеждённо сказал Виктор, поглядев на Марину. – Почувствовал он опасность, заминку в вашем голосе услышал.

– Да, малость неудачно сработали, – согласился Сидоров.

– Но я же не умею! – почти испуганно воскликнула девушка. – Да и почему я должна уметь врать? Это у вас профессия такая…

– Какая?

– Хитрить – вот какая. – Марина порывисто отвернулась. – А я, может, не умею, я, может, простая, прямодушная…

Сидоров кивнул:

– Да, да, хитрить… – Он выпустил из ноздрей папиросный дым. – Всю квартиру я вам прокурил…

Смеляков выключил свет и подошёл к окну. С четвёртого этажа улица хорошо просматривалась. Виктор сразу увидел, как от телефонной будки на противоположной стороне улицы отошёл мужчина, по описанию похожий на Татаринова.