И, внимая моторному лаю

         В сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,

         Ни за что я теперь не желаю

         Слушать песню тележных колес.

    <1925>

«Тихий вечер. Вечер сине-хмурый…»

         Тихий вечер. Вечер сине-хмурый.

         Я смотрю широкими глазами.

         В Персии такие ж точно куры,

         Как у нас в соломенной Рязани.

         Тот же месяц, только чуть пошире,

         Чуть желтее и с другого края.

         Мы с тобою любим в этом мире

         Одинаково со всеми, дорогая.

         Ночи теплые, – не в воле я, не в силах,

         Не могу не прославлять, не петь их.

         Так же девушки здесь обнимали милых

         До вторых до петухов, до третьих.

         Ах, любовь! Она ведь мне знакома,

         Это чувство знают даже кошки,

         Только я с отчизной и без дома

         От нее сбираю скромно крошки.

         Счастья нет. Но горевать не буду —

         Есть везде родные сердцу куры,

         Для меня рассеяны повсюду

         Молодые чувственные дуры.

         С ними я все радости приемлю

         И для них лишь говорю стихами:

         Оттого, знать, люди любят землю,

         Что она пропахла петухами.

    <Июль 1925>

Частушки

Девичьи и полюбовные

* * *

         Из колодца вода льется,

         Вода волноватая.

         Мил напьется, подерется,

         А я виноватая.

* * *

         – Дорогой, куда пошел?

         – Дорогая, по воду.

         – Дорогой, не простудись

         По такому холоду.

* * *

         Сидела на бочке.