Вот сдавили за шею деревню

         Каменные руки шоссе.

         Так испуганно в снежную выбель

         Заметалась звенящая жуть.

         Здравствуй ты, моя черная гибель,

         Я навстречу к тебе выхожу!

         Город, город, ты в схватке жестокой

         Окрестил нас как падаль и мразь.

         Стынет поле в тоске волоокой,

         Телеграфными столбами давясь.

         Жилист мускул у дьявольской выи

         И легка ей чугунная гать.

         Ну, да что же? Ведь нам не впервые

         И расшатываться и пропадать.

         Пусть для сердца тягуче колко,

         Это песня звериных прав!..

         …Так охотники травят волка,

         Зажимая в тиски облав.

         Зверь припал… и из пасмурных недр

         Кто-то спустит сейчас курки…

         Вдруг прыжок… и двуногого недруга

         Раздирают на части клыки.

         О, привет тебе, зверь мой любимый!

         Ты не даром даешься ножу!

         Как и ты, я, отвсюду гонимый,

         Средь железных врагов прохожу.

         Как и ты, я всегда наготове,

         И хоть слышу победный рожок,

         Но отпробует вражеской крови

         Мой последний, смертельный прыжок.

         И пускай я на рыхлую выбель

         Упаду и зароюсь в снегу…

         Все же песню отмщенья за гибель

         Пропоют мне на том берегу.

    1921

«Не жалею, не зову, не плачу…»

         Не жалею, не зову, не плачу,

         Все пройдет, как с белых яблонь дым.

         Увяданья золотом охваченный,

         Я не буду больше молодым.

         Ты теперь не так уж будешь биться,

         Сердце, тронутое холодком,

         И страна березового ситца

         Не заманит шляться босиком.