— Что, простите? — Ойленглас изучающе смотрел на меня.

— Ничего. Где меня нашли?

— В саду дома на Романштрассе, сто двадцать семь, — сказал он. — Я думаю, вы были там по служебным делам.

— Да, — сказал я. — У моей секретарши. Я пишу сценарий. — Я подумал и затем добавил: — Я должен был продиктовать ей две новые сцены.

— Она уже была здесь, — сказал Ойленглас.

— Кто? — спросил я с недоверием.

— Госпожа Иоланта Каспари, — ответил он. — Это же имя вашей секретарши, не так ли?

— Да, — сказал я. — Когда она была здесь?

— Сегодня утром. Цветы от нее. — Он показал на столик около кровати. Там стоял телефон, а около телефона — две цветочные вазы. В одной были красные гладиолусы, в другой — мальвы. Ойленглас показал на мальвы.

— Гладиолусы от вашей жены, — сказал он и опять взглянул на меня. У меня было чувство, что он улыбается.

— Чему вы улыбаетесь? — строго спросил я.

Он, не понимая, посмотрел на меня:

— Прошу прощения, мистер Чендлер?

— Я спросил, почему вы улыбаетесь. Что здесь смешного?

— Вы нервничаете, мистер Чендлер. Я не улыбался.

— Так, — отрезвленно сказал я. Вероятно, он действительно не улыбался. Я нервничал. — Извините меня.

— Конечно, мистер Чендлер. Вы прекрасно говорите по-немецки.

— Мои дед и бабушка были немцами. В нашей семье немецкий был вторым языком.

— Вот как! — Теперь он действительно улыбался. Но это была дружелюбная улыбка врача. — Обе дамы придут еще, — пояснил он. — Ваша жена — сразу же, как только мы сообщим ей о вашем пробуждении, а госпожа Каспари — после обеда.

— Спасибо, — пробормотал я. Голова окончательно стала ясной. Даже боли впервые за долгое время полностью исчезли. Я сел, заметив при этом, что на мне чужая пижама, и энергично откашлялся.

— Так, — сказал я. — Теперь все мои пять чувств в норме. Пожалуйста, не могли бы вы сообщить мне, что со мной и почему меня надо обследовать? Вообще-то я должен срочно продолжить работу. Моя фирма будет меня везде искать.

— Ваша фирма извещена еще ночью. Мистер Клейтон, — он достал из кармана листок и прочитал фамилию американского продюсера, для которого я работал, — зайдет около семнадцати часов. Если хотите, можете позвонить ему на работу. Он передавал вам привет и просил не волноваться. Все в полном порядке.

Вошла симпатичная светловолосая медсестра. Она принесла стакан с какой-то жидкостью янтарного цвета и дружески со мной поздоровалась.

— Выпейте, — сказал Ойленглас. — Вам понравится.

Я выпил. Мне действительно понравилось. Жидкость была холодной, освежающей и пощипывала язык.

— Что бы вы хотели на обед, мистер Чендлер? — спросила симпатичная медсестра.

— Черт побери, — сказал я. — Я что, в отеле?

— Почти, мистер Чендлер. Вы лежите в частном санатории. И мы хотим сделать ваше пребывание здесь настолько приятным, насколько это возможно.

— Вы голодны? — спросил Ойленглас.

Я долго и серьезно размышлял над этим вопросом.

— Очень, — затем констатировал я.

— Прекрасно, — сказал врач.

— Что же есть в наличии?

Светловолосая медсестра перечислила.