– У него нет алиби. Он сам рисует эскизы с ангелами. На бумаге. Он показывал мне один. Я не профессионал, но на первый взгляд техника очень схожа с рафаэлевской. – Грин запустил пятерню в волосы и убрал их с лица. – Но я чувствую убийц. Мун – не убийца. А Мерт загремел в клинику сразу после разговора с Говардом и пока не вышел оттуда. С ним поговорить я не успел.

– Понял.

– Подождите, – вмешался Артур, оторвавшись от газеты с кроссвордом, в которую пялился последние несколько минут. – Я ослышался или вы всерьез рассматриваете версию стажера?

– У тебя есть что-то получше, Тресс? – холодно спросил Грин. Тот нахмурился.

– Дайте мне подумать…

– У тебя был месяц, – прервал Грин. – У всех нас был месяц. И что мы выяснили за месяц?

– Что мы правы и он закончил картину, – заявил Тресс. – Убийств больше не было.

– Или он закончил картину, или затаился, потому что мы подошли близко. Но мы не знаем, что он будет делать дальше. Если разрабатывать версию художника или непризнанного гения, лучше всего подходит Мерт, – мягко продолжил Грин. – Он поступил в одно из лучших учебных заведений Европы и бросил его после первого года обучения. Сжег мастерскую и переметнулся в противоположную специальность. Мун – известный художник. В нем не может быть столько нереализованных идей, чтобы пойти убивать. К тому же его жизнь на виду. Сложно совмещать в себе убийцу, предпринимателя, алкоголика, мецената и эпатажного художника.

– У Муна нет алиби, – проговорил Логан. – Его слова никто не мог подтвердить.

– У Мерта тоже нет алиби. Вернее, оно размытое. И все же мы должны идти дальше. Что ты узнал по поводу профессора?

– Он уже десять лет не покидал Вену.

– Я еду в Вену, – сказал Карлин. – У меня лекции в местной академии. Заодно найду профессора и пообщаюсь с ним. Подниму архивы академии, посмотрю, кто еще там учился. Выберу тех, кто младше Муна, но старше Мерта и кто связан с Тревербергом. Может быть, вы ошиблись с личностями, но не ошиблись с источником. Я думаю, в случае с Рафаэлем мы имеем двойной мотив. С одной стороны, что-то личное. С другой – внешняя травма. Это вполне может быть влияние лекций профессора, если они действительно настолько психоделичны. Мог произойти щелчок. Случайная фраза или образ наложились на внутреннее – и все. Мы получили маньяка, одержимого ангелами и картинами из крови.

Артур отбросил кроссворд в сторону.

– В такой трактовке мне эта версия нравится. Логан, мы с тобой снова в архив. Надо выяснить все, что сможем, по тревербергским студентам академии, которые вернулись после обучения сюда.

Тот кивнул. Грин потер виски руками.

– В этой истории есть еще какой-то пока неизвестный нам элемент.

– Аксель, у нас есть версия. Впервые есть определенная версия, которую можно разработать. Шеф согласовал мое участие и поездку в Вену. Уже через несколько дней что-то может проясниться.

– Решено.

3. Самуэль Мун

16 июня 2001 года

Художник с придирчивым видом осмотрел букет, который только что привез курьер «Полной корзины». Кроваво-красные розы с длинными стеблями смотрелись благородно и строго. Самуэль редко покупал своим женщинам цветы, но сегодня почему-то захотелось встретить Тео так, как встречал бы молоденький и неопытный любовник. Он позвонил в службу доставки, назвал свое имя и попросил «лучшие розы, которые у вас есть, и побольше». В итоге букет не поместился в обычную легковую машину, пришлось брать пикап с кунком и укреплять цветы там. Курьера художник встретил лично. Он вышел на порог дома в домашнем костюме из мягкого хлопка, заплатил наличными вдвое больше, чем требовалось, и забрал цветы домой.