Страшную вещь сотворили с потомками древних согдийцев, жившими в отрогах Гиссара, вскоре после войны их волевым решением переселили на равнину сеять хлопчатник. Народ вымер.

В книге «Этногенез и биосфера Земли» уже неоднократно упоминавшейся, Вы пишете, что «процессы этногенеза неуправляемы и идут по ходу времени, и отдельные люди не могут ни инициировать, ни предотвратить такие планетарные явления, как эволюция или миграция народов». Только что Вы сами упомянули о переселении. А то, что происходило с чеченцами, ингушами, калмыками, разве не доказывает обратного?

Нет. Можно прекратить процесс вмешательством извне. Но создать что-то новое не в наших силах, это следствие мутаций. Англичане уничтожили народ, населявший остров Тасмания. Истреблены целые племена, жившие на территории Соединенных Штатов.

Как это влияет на развитие человечества в целом? Прогноз тут возможен?

Даже легок. Система, в том числе этническая, может усложняться и при очень большом усложнении делится, как амеба. Если же система упрощается, в ней становится все меньше элементов, и логическое продолжение этого процесса – переход из живого состояния в неживое, в почву, осадочную породу, пыль…

Значит, сталинские переселения народов можно описать и как упрощение системы?

Все, что делал Сталин, было упрощением системы. А мы сейчас это расхлебываем.

Одинаковыми людьми проще управлять?

Это неверно. Мы все законопослушны, но каждый имеет право на свою единственную внутреннюю жизнь. И управленческие нормы, унифицирующие даже то, что в унификации не нуждается, – как раз то, что ослабляет общество. Уникальное – ведь мы о людях говорим – ценнее стандартного.

Возьмите судьбу Чокана Валиханова, с ней благодаря телевидению многие знакомы. Был такой бедный мальчик из очень аристократической казахской фамилии. Он учился, воспринял русскую культуру, а казахского, своего, не потерял. Получился из него капитан Генштаба, разведчик, талантливый востоковед.

Во время войны 1942–1945 гг. на Тихом океане японские дешифровальщики расшифровывали все американские депеши. Тогда американцы придумали обучить мобилизованных в армию индейцев морзянке; каждый – апачи, навахи – передавал радиограмму соплеменнику на своём языке, а уже тот, расшифровав, переводил на английский. Военная тайна была соблюдена.

Оказывается, люди, которые остаются сами собой в этническом смысле, могут быть очень полезны государству.

И все же… Цивилизация – во всяком случае, в массовом сознании – неизбежно связана с унификацией. Вряд ли сильно отличаются, скажем, одежда, пища, образ жизни современного «среднего» жителя Парижа и, допустим, Лондона. Тем не менее – недавно мне попалась на глаза статья – англичане всерьез озабочены сохранением своей «английскости».

Во всем мире растет национальное самосознание. Что мы можем потерять и почему так боимся это потерять?

Хороший вопрос. Я, в частности, родился в Петербурге и всю жизнь прожил в Ленинграде. Мы, петербуржцы, ленинградцы, занимающиеся, так сказать, умственным трудом, стремимся не стать хамами, не потерять знание языков, вкуса к изящной литературе и к литературе по специальности, словом, того, что свойственно интеллигенции. Рядом живут прекрасные мастера своего дела – слесари или шоферы, они изучают технику, читают газеты, занимаются спортом…

Чем больше таких субэтнических групп, чем меньше они похожи одна на другую, тем легче им уживаться друг с другом. Эти мелкие, по сравнению с тем, что нас объединяет, различия драгоценны, они создают нашу любовь к привычкам, традициям, наше желание все это сохранять, защищать.

Общество, состоящее из людей, имеющих индивидуальность, гораздо более устойчиво, способно к обучению, талантливо, чем, если оно состоит из обобщенной массы.