Она смеялась над моими женскими увлечениями. Над цветами, над вышивкой гладью и крестиком, над тем, что я люблю готовить. Но в тряпках-то, которые я ей шил, ходила иногда? Ведь ходила?! Зачем же тогда смеялась?

        Как можно быть женщиной, и не любить цветов? У моей мамы вся квартира была в цветах. Я просто привык к этому с детства. И в своей хотел видеть то же: уютный маленький рай, где пахнет душистой геранью, пышные традесканции свисают до самых плинтусов с полочек, развешенных по стенам. Я сам делал эти полочки из не струганной березы. Слышите, сам?! О, как тонка ее кожа, мгновенно слоящаяся и облезающая в неосторожных руках! А мои руки, они очень и очень нежные. Мои внимательные, умелые руки. Но она презирала эти полочки. И ни разу так и не полила мои цветы. За что?!

       «Ошибка природы», - смеялась она. – «Мой муж – ошибка природы». Но у природы не бывает ошибок. Даже супружеские пары она создает с удивительной гармонией. Потому что ничего никому не дает в полной мере. Сильным людям не хватает слабости, слабым – силы. И надо ценить эту гармонию, а не разрушать ее изо дня в день.

       Я терпел, пока она не принесла обогреватель в мою комнату. Ведь у нас огромная четырехкомнатная квартира, зачем же так? Ну, хочет она с девочками спать в тепле, так кто ж мешает? А у меня в комнате как раз сейчас цветет цикламен, или иначе, альпийская фиалка. Удивительное растение – он отдыхает летом, а с октября до марта пышными фиолетово-красными цветками радует глаз. Но растение это капризное, и цвести может только в прохладных помещениях.

      Когда она выбрасывала крохотные черешки, принесенные мною из квартиры матери, я терпел. Хотя для меня они то же самое, что маленькие дети. Ну, разве можно? Всякому терпению есть предел. Мой любимый цикламен … За что?

      Вика, Вика, почему ты умерла? Да, ты стала мне последнее время невыносима. Меня раздражала твоя работа, твои упреки, твое постоянное давление. Но я никогда не думал о том, чем жить, когда тебя не станет. Я всю жизнь был при тебе. А теперь остался при детях, которым надо что-то есть. Они не привыкли жить на мою скромную зарплату. А теперь, видимо придется. И, если я сделаю еще раз что-нибудь дурное, то это будет только ради них. Ради наших с тобой детей.

       Поэтому прости меня, Вика! Завтра же я выброшу из дома их все. Баночки с черенками, полочки, цветочные горшки… Все выброшу. Кроме цикламена. В конце концов, ты права: нельзя превращать квартиру в оранжерею. С ними же столько хлопот! Одни отцветают, другие зацветают, третьи болеют, четвертые требуют пересадки. Все. Хватит. Кончено. Ради тебя, Вика…

        Леонидов с удивлением огляделся в прихожей, и чуть не споткнулся об огромную кадку с фикусом. Вот это да! Чего только в жизни не бывает! Цветов-то сколько! Прямо не квартира, а малый Ботанический сад!

- В большую комнату его заноси! – крикнул мужик, подталкивая Алексея сзади крышкой стола.

- Да-да.

        Леонидов стал разворачивать стол так, чтобы протащить в дверь. И чуть не задел другую кадку. Что в ней росло, он так и не догадался. Нечто, похожее на пальму. Огромное, с резными листьями и стволом, толщиной в детскую руку. Это нечто он все-таки задел столом и слегка помял. И, поморщившись, подумал, что это не страшно, потому что подобного добра в квартире хватает. Зеленых насаждений. Стоящих, висящих, вьющихся и просто в зачаточном состоянии. В баночках с водой и маленьких горшочках. Когда с мебелью разобрались, его напарник подмигнул:

- Ну, чего, мужик, помянем? – И не дожидаясь согласия, пошел на кухню.