— Но Энто по-прежнему хочет получить пленку. Энто обязан ее получить.

Гроган помолчал и спросил:

— Ты не отослал ее со своим приятелем?

— Нет, — соврал Свэггер. — Потому что Боб по-прежнему жаждет денег. Боб в них очень нуждается.

— Продажная твоя душа, — пробормотал Энто. — Когда все флаги спущены, все речи произнесены, а все воины отправлены в дома для умалишенных, единственное, что остается, — это деньги.

— В точку, — отозвался Свэггер.

— Ха, — усмехнулся Гроган, довольный своей тирадой.

— Где ты? — поинтересовался Боб.

— Я по-прежнему на месте кровавого побоища. Должен был подобающим образом похоронить своих ребят. Неужели ты думаешь, что я мог оставить их шакалам?

Боб знал, что ирландец оставил своих друзей шакалам.

— А ты сейчас где? — осведомился Гроган. — Я принесу тебе деньги, как только удостоверюсь, что второй стрелок не прячется поблизости.

— Если ты не в курсе, то он давно уехал.

— Я видел в бинокль, как он поднимался на гребень. Пленка не у него, точно?

— Точно. Это мой старый друг. Он сделал свое дело. Я опасался, что ты его подстрелишь, и поскорее выпроводил. Я хотел, чтобы все было так, как должно: только ты и я.

— Честно и открыто, — заметил Энто.

— Выставляй на своем навигаторе азимут сто тридцать четыре на восток, проедешь около четырех миль и окажешься на краю другой долины под названием Одинокое дерево. Как только заберешься на гребень, увидишь дерево. Оно там одно. Я буду под ним, с винтовкой наготове. Свяжешься со мной по рации и сообщишь, где находишься. Кстати, ты по-прежнему голый?

— Нет, — ответил Энто. — Поимей же совесть, черт бы тебя побрал!

— На гребне ты должен быть голый. Голый и безоружный, я буду следить за тобой всю дорогу. Ты спустишься, остановишься в пятидесяти ярдах от дерева и на этот раз отойдешь от своего драндулета не на десять, а на сто шагов.

— Ты такой умный, снайпер, и поэтому прокололся. В одну секунду я добрался до машины, в следующую уже скрылся.

— Тебе упростило задачу то, что тебя прикрывал покойный Имбирь. Но да, ты прав, я совершил глупый промах. Я стар и ошибаюсь все чаще. На этот раз ты ляжешь на траве и раскинешь в стороны руки и ноги. А я заберу деньги.

— И оставишь пленку.

— Нет.

— Мерзкий урод!

— Я заберу пленку и поеду на восток. Ты найдешь на горизонте дерево, азимут сто двадцать два от Одинокого дерева. Я оставлю пленку там. Пока ты туда доберешься, меня уже и след простынет.

— А если пленки там не будет?

— Думаешь, я мечтаю, чтобы ты вечно носился по моему следу? Все это дерьмо надоело мне не меньше, чем тебе. Хочу получить бабки и устроить себе каникулы. Я исчезну на два-три месяца, а потом объявлюсь, когда подготовлю вторую часть сделки. Можешь соглашаться на мои условия, можешь не соглашаться.

Энто молчал.

— Ну хорошо, — наконец сказал он. — Я согласен.

— Звякнешь, когда поднимешься на гребень, хотя, наверное, я увижу тебя первым.

Рация умолкла.

Настало время ждать. Сколько? Наверное, около часа. Нет, меньше. Свэггер понимал, что Энто где-то близко. И теперь оставался только вопрос характера: выстрелит или поболтает? Умный или глупый? Профессионализм или самовлюбленность?

«Можно ли выстрелить отсюда?» — размышлял Энто.

Он лежал на гребне, почти прямо за спиной Свэггера, и наблюдал за своим противником, сидящим на корточках и смотрящим в бинокль не в ту сторону, но не слишком пристально.