Сомнения Когана-старшего мне в принципе понятны. Должность главреда такого журнала почетна, но опасна. А если совсем уж честно – расстрельная эта должность. Власть таких редакторов терпит, но спуска им не дает – шпыняет при каждой удобной возможности. Правда, в нашем случае есть еще Аджубей, который весь огонь в случае чего примет на себя. Да только недавние июльские события показали, как зыбко положение зятя Хрущева, – сегодня ты всемогущ, а завтра… И что тогда будет с подчиненными Аджубея? Кто потом придет ему на смену? Но главное – не прикроют ли сразу наш журнал?

Вот и получается, что спокойнее для Когана будет доработать до пенсии в «Правде». А уж если возглавлять новый журнал, то за год-два нужно поднять его до таких высот, чтобы ни у кого потом рука не поднялась нас прихлопнуть. Я, конечно, знаю, как сделать «Студенческий мир» лучшим, – у меня в активе знания по этой теме на следующие полвека вперед. И сейчас я рисую перед Марком Наумовичем такие картины, что у самого дух захватывает. Но ведь это все теория. А выдержит ли она столкновение с жестокой реальностью? Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. И вот из этих оврагов вытаскивать журнал придется уже Когану.

Друг мой Левка, который сидит сейчас в соседнем кресле, слушает меня, затаив дыхание и распахнув свои карие глаза от восторга. Рюмка коньяка так и осталась им забыта. А вот Марк Наумович внешне спокоен. И, кажется, восторгов сына не разделяет. Но слушает очень внимательно. Потом кивает на тонкую папку, которую я мучаю в руках:

– А там у тебя что?

– Да я набросал тут примерный список тем для нового журнала. Отделов, которые будут за них отвечать, названия рубрик. Интересных и свежих идей у меня очень много, но их, наверное, имеет смысл обсуждать уже на редколлегии, всем составом?

Коган берет протянутую папку и, водрузив очки на нос, углубляется в чтение. Лева переводит дух и восторженно показывает мне большой палец. Сам знаю, что звучит все здорово, но последнее слово за Марком Наумовичем. Наконец мои заметки и тезисы прочитаны, Коган-старший задумчиво трет высокий лоб и принимается раскуривать трубку.

– Хорошо подготовился. И идеи толковые. Но мне хотелось бы задать тебе еще пару вопросов. Лева, оставь-ка нас ненадолго, мне нужно переговорить с Алексеем тет-а-тет.

Коган-младший обиженно поджимает губы, но оспорить просьбу отца, больше похожую на приказ, не осмеливается. Молча встает и выходит из кабинета, притворив за собой дверь. Дисциплина в семье железная!

– Алексей, ответь мне честно: как давно возникла эта идея с журналом? И кто за этим стоит?

Вот что делать? Что я сейчас должен ему ответить? Этот журнал – прикрытие для операций Особой службы? Но врать Марку Наумовичу мне не хочется. Пытаюсь выкрутиться, озвучивая лишь часть правды.

– Идея целиком моя. Добро на новый журнал дал Хрущев.

– Давно?

– В конце августа, в Крыму.

Коган что-то прикидывает в голове, тяжело вздыхает.

– И всего за какие-то две недели ЦК принимает постановление по этому журналу, Аджубей берет его под свою опеку и предлагает мне должность главного редактора. Причем дав на раздумья лишь пару дней. К чему эта срочность, Алексей? Что такого в этом журнале, что вокруг него поднялась суматоха?

Я пожимаю плечами:

– Ну, вы же знаете Никиту Сергеевича… Попала шлея под хвост. А может, хотел меня так отблагодарить. Ну вы знаете за что…

Еще бы Когану не знать. Сам писал передовицу о заговоре в «Правду».