– А Витек-то свои коробки уносит из твоей квартиры! Торопится, всех домашних заставил помогать.

– Ну и прекрасно! Сейчас Алексеич еще слесаря приведет, и будет совсем хорошо.

Дальше Ольга Мироновна начинает расспрашивать меня о родителях. Узнав, что я сирота, искренне сокрушается.

– Вот и я одна на белом свете осталась. Оба сына на войне погибли, муж недавно умер. Он ведь у меня военным специалистом был, в закрытом институте работал. Всю жизнь ВВС посвятил.

– Так в вашем доме на самом деле одни «авиаторы» живут?

– Да бог с вами! – машет соседка на меня рукой. – Здесь и спортсменов хватает, и артистов, кого только нет. Быстрицкая в соседнем подъезде живет, семья Абрикосовых, Петр Олейников…

– И академики.

– Ученые тоже есть. Но некоторые жильцы – из тех, которые еще первыми заезжали в этот дом, – уже умерли или переехали. Вроде бы десять лет всего прошло, – вздыхает пожилая женщина, – а нас, старожилов, уже все меньше и меньше становится. Раньше мы все знали друг друга, семьями дружили, в гости ходили, а теперь все больше незнакомых лиц в лифте встречаешь.

– Ну, надеюсь, мы с вами, Ольга Мироновна, подружимся.

– Обязательно подружимся! Лешенька, а девушка у тебя есть?

– Есть. Я вас с ней познакомлю. Но чуть позже. Просто мне скоро в командировку уезжать.

– Надолго?

– Примерно на месяц. А потом вернусь и сразу начну обживать новую квартиру.

– Ох, скорей бы. С вами за стеной все повеселее будет!

На этом моменте я чуть не поперхнулся чаем. Ну… не знаю. Иногда мы с Викой очень… несдержанны.

Ольга Мироновна задумывается, а потом таинственно понижает голос:

– Алексей, я должна вас еще кое о чем предупредить. Дом у нас очень непростой. И по телефону здесь нужно разговаривать осторожно.

– Прослушивают? – догадался я.

Соседка кивает.

– В доме своя телефонная станция, так что понимаете. И, конечно, старожилы знают, что в первом подъезде есть специальные помещения для этого. Раньше-то постоянно оттуда бобины по ночам вывозили, теперь на современную технику, наверное, перешли… Но…

– Я все понял. – Осматриваю стены. С гэбэшников станет и в комнаты прослушку залепить. Вот они наслушаются наших с Викой стонов!

– В доме вообще много секретных помещений, – продолжала тем временем бабуля. – Например, огромный бункер. В самом начале это бомбоубежище держали открытым, но мальчишки же знаешь какие? Полезли посмотреть да заблудились. Один где-то в метро вышел, а второй – вообще на другой стороне Садового кольца. Потом закрыли его от греха подальше. – Женщина многозначительно замолкает, затем продолжает: – И самые верхние этажи у нас не простые. Они считаются техническими, но попробуй туда зайти – все перекрыто, а там явно кто-то есть. В общем, все у нас здесь непросто, – вздыхает Ольга Мироновна.

– Но гастроном-то хоть хороший? – меняю я тему.

– Отличный! Никуда больше даже и не ходим. Все есть, и кулинария там прекрасная. Ты парень холостой, готовить тебе некогда, а так забежал после работы и купил что-то на ужин. Дома только разогреть надо.

Наш интересный разговор прерывает звонок в дверь. Алексеич привел слесаря. И мне приходится проститься с доброй соседкой, чтобы взять под личный контроль установку новых замков. К счастью, слесарь – человек опытный, и полная замена замков не требуется. Вполне достаточно заменить в них сувальды. Пока специалист возится с замками, я выхожу на балкон.