Время близится к одиннадцати, и похоже, никто из ЦК больше здесь не появится, многие из них ведь в Кремль на служебных машинах заехали – через Спасские или Боровицкие ворота. Наш митинг свою задачу выполнил – возмущение студенческой общественности до участников пленума донес, внимание иностранных репортеров к беззаконию властей привлек, к тому же оттянул на себя часть милиции. Сейчас еще постоим минут сорок, и можно расходиться – дальше мучить ребят в общем-то бессмысленно. Милиция теперь мирных студентов трогать побоится, но провокаций нам лучше избежать.

Но интересные события на этом не заканчиваются. К ребятам через милицейский заслон пробираются какие-то пожилые женщины. Наши их точно знают – видимо, это кто-то из библиотеки МГУ – она ведь совсем рядом, буквально в двух шагах, только проспект Маркса перейти. Сердобольные тетушки принесли с собой термосы и свертки с бутербродами. Пока одна раздает ребятам еду, две другие разливают по стаканчикам горячий чай, от которого на холоде поднимется пар. Журналисты тут же бросаются снимать и эту трогательную сцену. Я им даже по-хорошему завидую, репортаж может получиться – закачаешься! К таким кадрам, да если еще классный текст написать – это же можно Пулитцеровскую премию отхватить! Весь мир снимки обойдут – прямо как тот студент, стоящий напротив танков на площади Тяньаньмэнь.

– Я бы сейчас тоже от чая не отказался, – мечтательно вздыхает Литвинов.

Но ответить ему я уже не успеваю. Где-то вдалеке раздается надрывный рев двигателей бронетехники, а потом вдруг воздух сотрясает удар и последовавший за ним треск ломаемого железом дерева.

Началось! Народ на площади дружно бросается к ограде Александровского сада, пытаясь рассмотреть, что происходит у Боровицкой башни. Кагэбэшники срываются на бег первыми, следом за ними громыхает подковами сапог по брусчатой мостовой доблестная милиция. Туда же, к Боровицкой башне, понеслись журналисты и часть наших парней. Мы с Литвиновым, не сговариваясь, взбираемся по железной лестнице на чердак, а потом вылезаем через слуховое окно на крышу дома. Успеваем увидеть, как один из пяти бэтээров, развернув орудийный ствол назад, разгоняется и снова налетает на ворота, закрывающие проезд в Боровицкой башне. С третьего удара ворота наконец сдаются, и колонна БТРов врывается в Кремль.

– Ни хрена себе… – тихо офигивает Литвинов, – кому рассказать – не поверят!

– Угу… Ни в сказке сказать, ни без мата обойтись…

Нет, я, конечно, уже все понимал про Мезенцева еще с прошлого раза, но чтобы так… борзо штурмовать бэтээрами Кремль?! Ну, Степан Денисович жжет!

Похоже, генералы настроены решительно и пойдут до победного конца. Да уж… у иностранных журналистов сегодня точно звёздный час!

Андрей неожиданно хмурится:

– Русин, а ты чего все за грудь держишься? Сердце пошаливает или дышать трудно?

– Да нет… это что-то другое. Не переживай.

На самом деле чертова печать жжется, как свежий горчичник. Рука так и тянется потереть грудь, а лучше и вовсе разодрать ее ногтями. С трудом справляюсь с собой, тяну Литвинова за руку вниз:

– Так, Андрей, пока все глазеют в ту сторону, мы с тобой должны пройти в Кремль.

– Как ты себе это представляешь?

– Да просто. Подойдем к посту, ты предъявишь удостоверение, скажешь, что нам срочно нужно в комендатуру Кремля.