[…]

— Как вы объясните такие потери полка?

— Я не занимал соответствующей должности, с достаточными полномочиями для того, чтобы как-то влиять на потери! У меня нет ответа на ваш вопрос!

— Вы исполняли обязанности командира батальона?

— Так точно!

— Какие же потери в вашем батальоне?

— Всё есть в моём рапорте на имя прайм-лейтенанта Тарнавского!

[…]

— Что произошло в Подпространстве?

— На нас напали Сущности, капитан!

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно!

— Вы командовали зачисткой эсминца? Почему? Где был в этот момент прайм-лейтенант Тарнавский?

— Эмм… Он защищал лазарет!

— Но…

— ОН. ЗАЩИЩАЛ. ЛАЗАРЕТ.

[…]

— Вы инициированный Одарённый?

— Никак нет!

— Как вам удалось справиться с таким количеством «одержимых» в Подпространстве?

— Используя боевые навыки, полученные в академии и с помощью веры в Императора нашего!

[…]

— Вы понимаете, что я буду вынужден написать рапорт в Инквизицию?

— Это ваше право, капитан!

— И вам всё равно что я там напишу?

— Абсолютно! Я не так много знал инквизиторов в своей жизни, но они выглядят, на мой взгляд, гораздо адекватней вашей службы…

[…]

Всё когда-нибудь заканчивается. И этот допрос тоже. Манштейн получил мои показания, те, которые я посчитал нужным ему сообщить. Я же получил рассерженного, неудовлетворённого покрасневшего капитана, которому очень не нравилось происходящее, но который не мог с этим ничего поделать. Как понял из разговора, ему очень нужен был «крайний». СИБовцу очень хотелось оставить им меня, но он здраво понимал, что на меня ему «силёнок не хватит», а вот на прайма Тарнавского нацелился очень и очень серьёзно. Однако, и с этим вышел облом.

— Вы мне ничем не помогли, курсант! — раздражённо сказал Манштейн в самом конце. И решил пойти ва-банк. — Вы понимаете, что я могу вас задержать?

— Я понимаю, что вы НЕ можете меня задержать! — меня начало это утомлять.

— Но чрезвычайная ситуация…

— Насколько я знаю, пока не объявлена на планете — перебил я капитана. Действительно, единственной зацепкой, позволяющей СИБ как-то воздействовать на Одарённых, была именно чрезвычайная ситуация, которая вполне могла быть объявлена в нынешних реалиях, но, как я заметил, всё еще не действовала.

— Вы считаете себя самым умным? — скривился капитан.

— Нет, не самым! — покачал головой. — Есть люди и поумнее. Но вы, капитан, точно не из их числа!

— Оскорбление старшего по званию? — угрожающе произнёс капитан, краснея еще больше.

— Что вы, капитан! Просто констатация факта! — пожал плечами. — И знаете что? Я думаю, что наш разговор закончен!

— Тут я решаю, когда разговор закончен!

— Да ну! — мне уже стало немного смешно. И смех этот был злым. — Задержать вы меня не можете, а вопросов больше нет, значит я могу встать и уйти отсюда. И лучше бы вы открыли дверь, чтобы не случилось эксцессов!

Я покосился на Тень, и он отлепился от стены.

— Вы еще не инициированный Одарённый и вряд ли им станете, а когда у вас отберут ваш статус, то лучше бы вам… оглядываться, курсант! — капитан, похоже, был вне себя от злости и начал вести себя совсем… непрофессионально.