— Я как раз собирался это сделать, — внушительно сказал он, притянув ее к себе.

Беатрис попыталась высвободить руку, но он лишь сильнее сжал пальцы. Лицо его оставалось непроницаемым, будто маска.

— С Новым годом, Трикси. — И прежде чем она успела отстраниться, их губы встретились…

Этот вынужденный поцелуй совершил чудо! Легкого прикосновения было достаточно, чтобы дать волю сдерживаемой в течение двух последних дней страсти. Их уста нашли друг друга, словно жили своей собственной жизнью. Их плоть неистово требовала своего, не считаясь ни с кем и ни с чем…

Сара и Чак были совершенно забыты. Не нужно было обсуждений и объяснений. Обнявшись, они бесцеремонно покинули гостиную и поднялись в его спальню. Бессвязно бормоча ласковые слова, Беатрис и Ральф с неловкой поспешностью раздели друг друга и предались страсти с неистовым упоением.

Это было безумие! Это было возвращение к жизни! Вновь и вновь тела их сливались в одно, побуждаемые неутолимой жаждой. Первые признаки сознания вернулись к ним лишь на рассвете.

— Сара, наверное, ничего не может понять, — предположила Беатрис с довольным вздохом.

Ральф, подбросив вверх подушку, засмеялся.

— Уверен, что сестренка все точно просчитала. Сама подумай… Ведь это она нас помирила.

Беатрис прильнула к нему.

— Я так рада, что она это сделала.

— О себе уж не говорю, — отозвался Ральф. — Я поначалу разозлился на нее за приглашение твоего доктора. Думал, что она пытается свести вас, пока не сообразил что к чему.

— Чака она у меня отбила. Взамен придется довольствоваться тобой, не так ли? — Соблазнительно изогнувшись, Беатрис дразняще посмотрела на возлюбленного. — Но, думаю, я это переживу!

— Трикси, прости меня за все, — взволнованно попросил он. — Я обезумел от ревности, когда позвонил твой чертов друг и попросил позвать тебя, словно ты его собственность. Он был так развязан, что хотелось послать его. Я припомнил все, что ты рассказывала о своей жизни в Лондоне. И вдруг… — Ральф с печальной улыбкой перебирал ее волосы, вспоминая свое состояние в то злосчастное утро. — Вдруг мне показалось, что для тебя здешняя жизнь — всего лишь эпизод. И когда ты заговорила о возвращении в Лондон, я понял, что не хочу твоего отъезда. Я так разозлился на себя, что влюбился, а ты меня не любишь, что не мог мыслить здраво. Я не знал, что делать, пока Сара не подтолкнула меня к тебе, и стало ясно, что только этого мне и нужно.

Беатрис едва слышала его последние слова.

— Ты любишь меня? — прошептала она с затуманенными глазами, с трудом веря, что это правда.

— Разве ты не знала этого? — спросил он, нежно прикасаясь к ее спине.

Беатрис уже начинала понимать многое, но одновременно усиливалось тягостное чувство вины. Она все еще не раскрыла ему пролог кроуфордской истории.

— Ральф! — решительно начала она.

— Мммм…

Беатрис сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в холодную воду.

— Мне нужно кое-что тебе сказать! — скороговоркой выпалила девушка, но Ральф прервал ее, целуя ключицы и лаская бедра. — Ральф, — снова повторила она в отчаянии, и он неохотно поднял голову и улыбнулся ей.

— Что?

В его глазах и улыбке было столько тепла, а прикосновения так томительно призывны, что сердце Беатрис предательски сжалось, и непреклонное намерение рассыпалось в прах. Беатрис не могла омрачить этого мгновения.