Т:              Не одна ли это из моих функций? Сколько раз я должен повторять, что я лишь твой гид в этой части. Я не направляю тебя. Факт, что я часто следую туда, куда ведешь ты.

А:             Вы словно ищите достоверную информацию. Настораживает то, что вы говорите о ней всегда, и она выглядит для вас важнее чего-либо еще, что есть во мне.

Т:             Бедный мальчик. Посмотри, как далеко мы зашли. От того первого маленького ключика, коим был автобус, затем собака, к тому огромному количеству познаний, что мы раскрыли в тебе.

А:             Я знаю, и благодарен вам за то, что я так раскрылся, но…

Т:             Но что?

А:             Все это не до конца. Пустоты остались. Факт, что иногда я в пустоте. Иногда я говорю с вами, и не помню, откуда я, где моя комната в этом помещении, или же где мы вообще. И иногда мне это кажется странным, я отвечаю на вопросы, на которые уже много раз отвечал.

Т:            Нам необходимо много раз возвращаться к одним и тем же вопросам. Иногда ты можешь на них ответить, а иногда – нет.

                            (пауза 15 секунд)

А:             Я устал. Мой разум устал.

Т:             Ты хочешь вернуться в комнату?

А:             Нет. Это странная мысль. Как минимум здесь, я понимаю, что существую.

Т:              Нам стоит поговорить немного о том, что не расстраивает тебя. О чем-нибудь приятном.

А:             Без поиска информации?

Т:             Без поиска информации.

А:             Эмми. Я много думаю о ней.

Т:             Мысли об Эмми – счастливые мысли?

А:             По большей части. Все эти «Номера» с ней… иногда они так просветляли меня, и она сама дарила мне свет. Когда эти мысли были потеряны…

Т:            Твои мысли должны течь к Эмми. Те «Номера». Хорошие времена. Говоришь, что любишь ее. И ты не хочешь вернуть хотя бы часть того, что ты знал о вашей с ней жизни?

А:            Нет, но…

  Но он хотел. Еще в тот вихрь дней, когда он открывал для себя прошлое своих родителей и их реальную ситуацию, он понял, в глубине души обвиняя и себя также, что ход событий затягивает в свой водоворот и его жизнь. Он ощущал дистанцию от сверстников в школе, которая не была изолированным отшельничеством, одно время беспокоившим его, а скорее одиночеством, которое можно было объяснить по-другому, как что-то исключительное, даже сладостное. Его мучило то, что он должен был скрывать от Эмми и от других все, что обрушилось на него в те дни. Он не смел поделиться с нею ничем. Она ничего не должна была знать, а ему хотелось сказать ей однажды: «Наша жизнь – моя и моих родителей, это бесконечный «Номер» - для всех нас».