Кончиками пальцев она зацепила ключ и вытащила его из-под матраса.

– Я нашла его, – пробормотала она, рискнув бросить взгляд на Эндрю.

Его глаза были закрыты, а нос и рот почти касались изгиба ее груди. Казалось, он упивался ее запахом, смакуя его с особой тщательностью, как будто он был осужденным на казнь человеком, которому предложили его последнюю пищу.

– Эндрю? – прошептала она в болезненном замешательстве.

Выражение его лица стало замкнутым и жестким, синие глаза потемнели.

– Отопри эти проклятые штуковины! – Он загремел цепью, которая соединяла наручники. Этот звук заставил ее вздрогнуть, словно задел голый нерв. Она увидела глубокие царапины, оставленные звеньями цепи на твердой древесине, но, несмотря на неустанное движение и трение, дерево пока сопротивлялось металлу.

Она посмотрела на ключик в своей руке. Вместо того, чтобы воспользоваться им и открыть наручники, она крепко сжала его в ладони. Ужасные, злые мысли пришли ей в голову. Правильным было бы как можно скорее освободить Эндрю. Но впервые в своей уравновешенной, приличной жизни она не хотела поступать правильно.

– Прежде, чем я отпущу тебя, – сказала она каким-то низким голосом, совсем не похожим на ее собственный, – я бы хотела получить ответ на один вопрос. Почему ты предпочел мне Джулианну?

Он продолжал смотреть на нее с тем же арктическим холодом во взгляде.

– Будь я проклят, если стану отвечать на какие-либо вопросы, будучи прикованным к кровати.

– А если я освобожу тебя? Тогда ты ответишь?

– Нет.

Она искала в его глазах какой-нибудь признак человека, в которого она влюбилась, того Эндрю, который был забавен, самокритичен и нежен. В глубинах ледяной синевы была только горечь, как будто он растерял все чувства к ней, самому себе и всему, что имело значение. Требовалось нечто из рук вот выходящее, чтобы достучаться до этого несгибаемого незнакомца.

– Но почему Джулианна? – упорствовала она. – Ты же сказал, что интрижку с ней не стоит и вспоминать. Ты солгал? Решил, что она может предложить тебе нечто большее и лучшее, чем я?

– Она лучше мне подходит, чем когда-либо могла бы подойти ты.

Внезапно ей стало больно дышать.

– Потому что она более красивая? Более страстная? – заставила она себя спросить.

Эндрю попытался произнести слово «да», но оно так и не сорвалось с его губ. Он решил ограничиться одним коротким кивком.

Этот жест должен был бы уничтожить ее, поскольку подтверждал все ее комплексы и сомнения. Но выражение лица Эндрю… пульсирующая жилка на щеке, странный остекленевший взгляд… На доли секунды показалось, что он охвачен сильнейшей агонией. И этому могла быть только одна причина.

– Ты лжешь, – прошептала она.

– Нет, не лгу.

Внезапно Каролина дала волю отчаянным мыслям, которые пульсировали в ее голове. Она была женщиной, которой нечего терять.

– Тогда я докажу тебе, что ты ошибаешься, – сказала она прерывающимся голосом. – Докажу, что я могу дать тебе в сто раз больше удовольствия, чем Джулианна.

– Как?

– Я собираюсь заняться с тобой любовью, – сказала она, садясь рядом с ним. Ее дрожащие пальцы коснулись ворота платья, и она начала расстегивать скользкие шелковые петли, соединяющие перед лифа ее платья. – Прямо сейчас, на этой кровати, когда ты не можешь воспрепятствовать этому. И я не остановлюсь, пока ты не признаешь, что лжешь.