В последний раз я звоню из будки Флоре. Я не смел ждать, пока приду к ней. Дополнительные полчаса могут дать ей время уйти к кому-нибудь другому, если она еще не ушла.

Ответь. Ответь. От…

Она ответила, но одета была для выхода. Собирается уходить, и минуты через две я бы ее уже не застал.

— Я ухожу, — объявила она. — Некоторые мужчины умеют соблюдать приличия. И я не желаю больше тебя слышать. Не желаю тебя видеть. Вы мне сделаете большое одолжение, мистер Каквастам, если забудете номер моего телефона и никогда не будете осквернять…

Я ничего не сказал. Просто стоял, сдерживая дыхание, и держал чек так, чтобы она могла его увидеть. Просто держал.

При слове «осквернять» она разглядела. Не очень образованная девушка, но «десять тысяч кредитов» читает быстрее, чем любой выпускник колледжа во всей Солнечной системе.

Она сказала:

— Макс! Это мне?

— Все тебе, детка, — ответил я. — Я тебе говорил, что у меня небольшое дело. Я хотел тебя удивить.

— О, Макс, какой ты милый! Я на самом деле не сержусь. Я просто шутила. Приходи ко мне. — Она сбросила пальто, а Флора делает это очень выразительно.

— А как же твое свидание?

— Я ведь сказала, что шутила, — ответила она. Опустив пальто на пол, она взялась за брошь, которая, казалось, удерживает все ее остальную одежду.

— Иду, — слабым голосом сказал я.

— И со всеми этими кредитами, — напомнила она.

Я отсоединился, вышел из будки и наконец освободился, по-настоящему освободился.

И услышал сзади свое имя.

— Макс! Макс! — Кто-то бежал ко мне. — Рог Кринтон сказал, что я найду тебя здесь. Маме лучше, и я получила специальный доступ на «Пожирателя пространства», и что это за десять тысяч кредитов?

Я не стал поворачиваться. Сказал:

— Здравствуй, Хильда.

Стоял, как камень.

Потом повернулся и сделал самое трудное дело в своей проклятой, никчемной, космической жизни.

Улыбнулся.