Остаётся ещё папа Рассела, которому леди Уэбстер в невестках может понравиться куда больше меня, но его мнения я пока не знаю, а значит, не стоит заранее расстраиваться.

Глава 28

Уж не знаю, чего наговорила Уэбстер инору Мёрфи, но выдернули меня с середины занятия, к вящему неудовольствию лектора, который посмотрел так, словно я была злостным нарушителем, а не жертвой интриг дочери лорда-наместника. Сама Уэбстер, к слову, на лекцию так и не вернулась. Не встретила я её и по дороге к ректору, и в его кабинете. Неужели побежала жаловаться высокопоставленному папочке? И чем он ей поможет? Разве что перестанет приглашать Рассела в гости. Думаю, против такого наказание не будет возражать никто, кроме самой Уэбстер. Размышлять об этом мне пришлось долго, потому что, когда я вошла в ректорский кабинет, инор Мёрфи смерил меня мрачным взглядом и сказал, чтобы я усаживалась и подождала.

Я даже удивилась: обычно он начинает ругаться сразу, когда вызываемый появляется на пороге кабинета, и сразу же озвучивает сумму, на которую должен пополниться счёт академии. Наверное, ректор не смог с ходу решить, какой убыток его учебному заведению нанесла наша помолвка, или ждал второго нарушителя, чтобы не говорить об одном и том же два раза. Предположение подтверждалось тем, что стула для посетителей стояло два, в то время как обычно там находился один, а значит, второй был специально принесён из приёмной. К тому же инор Мёрфи не просто так сидел, а что-то подсчитывал, дописывая и вычёркивая суммы на листе бумаги, кривясь при этом, словно баланс у него не сходился ни при каких условиях. Потом он добавил пару строк, постучал карандашом по столу и расплылся в столь мечтательной улыбке, что сразу стало понятно: нашёл-таки наш ректор возможность улучшить благосостояние академии. Чем дольше я сидела и чем больше он углублялся в свои столбики цифр, тем неуютней я себя чувствовала. Судя по всё улучшающемуся настроению инора Мёрфи, не иначе как по его подсчётам выходило, что денег хватит даже на новый корпус академии, о котором ректор уже много лет мечтает, но на который ему никак не удаётся выбить деньги в министерстве.

Конец моим переживаниям положило появление Рассела. Он поздоровался и ободряюще мне подмигнул.

– Ну наконец-то! – обрадовался инор Мёрфи. – Инор Болдуин, я ещё когда за вами отправил, а вы только удосужились появиться. Безобразие! Это неуважение.

Но выглядел он ничуть не расстроенным, скорее, довольным, что источник будущего благосостояния академии наконец появился и его можно радовать, показав свои расчёты.

– Я подошёл сразу, как мне сообщили, – невозмутимо ответил Рассел. – В любом случае до моей лекции ещё полно времени.

Он придвинул второй стул ко мне, сел рядом, взял за руку, и я сразу перестала себя чувствовать проштрафившейся студенткой, которую непременно ждёт наказание. Пожалуй, в такой компании я готова слушать ругань нашего ректора если не вечно, то очень долго.

– Вот именно – до вашей лекции, – грозно сказал Мёрфи. – Вы у нас кто? Лектор. А инорита Болдуин – студентка. По правилам нашей академии личные отношения между преподавателями и студентами запрещены. То есть вы даже ходить на свидание в общественные места не имеете права, не говоря уж о помолвке. Безобразие! Мало того что сами ведёте себя неподобающим образом, так ещё и студентку сбиваете с пути истинного.

Говорил он грозно, но вид при этом имел, скорее, довольный, из чего я сделала вывод, что штрафовать он собирается нас с Расселом, причём сумма штрафа не понравится в этом кабинете двоим из трёх присутствующих. Третий же уже заранее приходил в восторг, подсчитывая, что и куда потратит. И я бы могла его понять – увы, в нашей академии постоянно чего-то не хватало – если бы он эту нехватку не пытался компенсировать за мой счёт.