Касались они, в основном внутренних дел академии. Так, у растениеводов началась грызня за место заведующего, но, поскольку там не нашлось никого более-менее титулованного и с приличным количеством научных публикаций, ректор раздумывает, не пригласить ли кого-нибудь со стороны, а тот уж пусть выращивает себе сменщиков.

– Всё-таки леди Галлахер была очень неоднозначной личностью, – вздохнула инора Карр после рассказа. – Как специалист она была выше всяческих похвал, но человек очень тяжёлый, Вот и получилось, что заменить её сейчас некому – рядом с ней мало кто мог удержаться надолго.

– Вот и племянница не смогла, – неловко пошутила Линда.

Инора Карр посмотрела укоризненно.

– Не надо так говорить. Леди Галлахер очень любила леди Эллиот и всячески её поддерживала, даже, как оказалось, тайком выделила участки для экспериментов, хотя знала о запрете практики для леди Эллиот. Кафедра растениеводов небольшая, и работающие там удовлетворяли свои потребности теплицами. Поэтому опытный полигон оказался полностью в распоряжении леди Галлахер, которая считала леди Эллиот очень талантливой и, помнится, даже при мне как-то сетовала, что та выбрала не тот род деятельности. Я, грешным делом, подумала про поэзию. – Тут заведующая скривилась. То ли она не любила поэзию вообще, то ли имела счастье услышать произведения конкретно леди Эллиот. – Но Хелена наверняка имела в виду направленность в магической науке. Как жаль, что я это поняла слишком поздно, иначе непременно попыталась бы повлиять.

– Так, получается, артефакты вы делали для леди Эллиот, а не для леди Галлахер?

После моего вопроса инора Карр покраснела и возмущённо выдала:

– Я бы никогда не стала что-то делать для леди Эллиот! Особенно такие неоднозначные артефакты. Я и леди Галлахер отговаривала, но она сказала, что не планирует доращивать до больших размеров, а в мелкие собирается встраивать исключительно для их безопасности. И да, я видела эти саженцы, специально ходила смотреть. Они были совсем безобидные.

Судя по размерам, которые показала инора Карр, те мелкие растения, которые получились от ветки папиной яблони, можно было уничтожить щелчком пальцев. Но леди Эллиот это не устраивало, поэтому она решила скрестить с мантикорой, а для такого гибрида уже непременно требовался управляющий артефакт. Без него устойчивое к магии растение могло много бед натворить. И творило, когда Эллиот выгуливала своих подросших питомцев на улицах Дисмонда по ночам. Кстати, их было всего три – тех, кто был признан удачными. Двумя леди Эллиот пожертвовала, о чём не очень-то и пожалела, поскольку те два куста не могли сворачиваться в подобие собаки, а только в шарообразный куст.

– И вообще, почему я должна перед вами отчитываться, инорита Болдуин? Вы и без того наверняка знаете куда больше, чем я.

Упрёк был необоснованным: Рассела я со вчера не видела. Да и вчера он вовсе не порадовался тому, что я не пострадала, и, как только обездвижил леди Эллиот, которая при его появлении вовсе не порадовалась нечаянному спасению, а попыталась наколдовать что-то, сразу повернулся ко мне и возмущённо сказал:

– Сильвия, я перед отъездом о чём вас просил? Неужели сложно было никуда не лезть?

– Но я переживала, что использовали папины яблони, и хотела проверить. Вы же понимаете, что его репутация могла пострадать.

– О да, его репутация куда важнее вашей жизни. Вот бы он порадовался над вашим полусъеденным трупом, что его никто не подозревает в неблаговидных действиях. – Он взял меня за плечи и тряхнул так, что у меня зубы лязгнули. – Сильвия, это вовсе не шутки. Вы могли умереть.