– Вы – профессионал, – сказал турок, не спрашивая, а констатируя факт. – Мы тоже профессионалы. При всём уважении вы – на нашей территории. Поэтому мне нужна кое‑какая информация, чтобы я мог порадовать своё начальство.

Лапшин рассмеялся – пару дней назад то же самое Бондарев говорил Селиму. Кажется, это называется иронией судьбы?

– Никаких особенных секретов от вас не требуется, – заверил Лапшина турок. – Самые общие сведения – кто вы, на кого вы работаете, зачем вы здесь.

– Я здесь, чтобы прослушивать разговоры в номере этажом ниже, – отрицать это было глупо, учитывая предмет, лежавший на столике перед турком.

– Хорошо, – закивал турок. – Для кого вы это делаете? Кто ваши хозяева?

– Видите ли, – Лапшин шагнул вперёд, не обратив внимания на дёрнувшийся от неожиданности ствол и слегка растерянное лицо парня с пистолетом. – У нас не принято об этом говорить… Но ради вас…

Турок одобрительно кивнул.

– Меня наняли за полторы тысячи долларов, чтобы я записал разговоры в этом номере. Нанял меня высокий мужчина лет сорока, тёмные волосы, усы… – Лапшин вдруг поймал себя на мысли, что описывает не кого‑нибудь, а Селима. Это была интересная идея – заставить Акмаля подозревать, что Селим продаёт информацию кому‑то на сторону. Бросить бы вот такую наживку и посмотреть, что получится… Лапшину даже стало жалко – такая хорошая идея пропадает, и ведь экспромт, само собой вдруг родилось! Он немного – всего пару секунд – погордился собой.

Лапшин присел в соседнее с турком кресло и с нежностью посмотрел на записывающий прибор.

– Э‑э… – турок нахмурился. – То есть вы хотите сказать, что вы – частный детектив?

– Конечно, – сказал Лапшин. – А вы думали – кто? Думали, я шпион какой‑нибудь? Нет, – он широко и располагающе улыбнулся. – У меня мелкий частный бизнес. В таком жарком месте мужья и жены часто теряют головы, совершают легкомысленные поступки… Я всегда готов это зафиксировать и собрать основания для развода или… Бывают разные варианты.

– Почему‑то я вам не верю, – сказал турок, и голос его прозвучал обиженно. Кажется, Лапшин понял, в чём тут было дело. Турок был кадровым разведчиком и надеялся на соблюдение правил игры, принятых между спецслужбами, – если нелегала поймали на чужой территории, то совершенно необязательно доводить дело до тюрьмы, суда или – упаси боже – пыток. Поделись информацией – и можешь быть свободен. Это же просто бизнес, информация – товар, а герои в разведке давно перевелись, поэтому никто не станет молча умирать на допросе с электрическим проводом в заднице и иголками под ногтями. Все всегда договариваются, потому что сегодня попался ты, а завтра попадусь я – к чему драматизировать ситуацию?

Лапшину сегодня повезло – турок, судя по всему, был таким вот джентльменом от разведки, а не головорезом из личного отряда Акмаля, с которым имел дело Бондарев в Милане. И турку было совершенно непонятно, почему Лапшин валяет дурака и не делится информацией.

– Мне очень жаль, что вы мне не верите, – вздохнул Лапшин. – Обычно люди мне верят.

– Неужели вы хотите, чтобы с вами поговорили подробно? – сочувственно посмотрел на него турок. – Будьте разумным человеком.

– Разумным? Ха… Мама говорила мне то же самое, – сказал Лапшин. – Жена говорила мне то же самое.