Растительность тут скудная. Мелколесье, я бы сказал. Ольховники, кедровый стланик, красная смородина. Строевого леса, считай, совсем нет.

Откуда такая заинтересованность, спросите? Так дело в том, что в устье Селенняха имеются неслабые залежи угля. А в среднем течении мне известно так называемое малое месторождение отличной железной руды. Малое оно с точки зрения великой страны, занимавшей некогда шестую часть Земной суши. А вот с точки зрения Якутии, где в эти времена живёт не более сотни тысяч человек, руды этой более чем достаточно. Одним словом, все предпосылки для организации тут выплавки стали налицо.

Дорогу мы только что разведали и с уверенностью можем утверждать, что санный путь от Яны до этих мест месяцев семь в году работать будет. Теперь — дело за геологом. Проблема в том, что само это месторождение мне практически незнакомо. Я не только не помню его точного местоположения, но даже не являюсь специалистом по поиску руд такого состава.

Словом, лагерь мы разбили с расчётом на длительное проживание, и я принялся бродить по окрестностям с лопатой и молотком. Крепись, геолог!

Хе-хе. Магнетит, он ведь влияет на стрелку компаса, если кто забыл. А компас у меня ещё из старой жизни. Так что никуда от меня это месторождение не денется. Да и торопиться нам некуда — до ледохода около двух месяцев, а раньше в низовьях делать нечего. Тем более что искать уголь я тоже не умею. Особенно, под снегом.

Выходов руды на поверхность отыскать мне не удалось. Да и само рудное тело не слишком охотно обнаружилось. Изрядно побродить пришлось по отрогам и распадкам, пока приметил аномальное поведение стрелки. Естественно, шурф я бил не вслепую, и до цели добирался целых четыре мёрзлых метра — это, поверьте мне, немало. Но качество сырья приемлемое и его тут много. За десяток тысяч тонн ручаюсь, то есть, не зря старался.

Пока я занимался своими поисками, весна принесла тёплые погоды. На припёке да за ветерком снег стал сходить со склонов, стало быть, дело к лету. Мы немного охотились с гастрономическими целями, и ещё я бродил по прибрежным равнинам, по склонам, обращённым на юг, и пытался представить себе, как мои соотечественники смогут тут наладить себе жизнь.

С одной стороны возводить тёплые постройки придётся из привозного леса. И гнать его нужно с верховьев Индигирки. Топливо тоже понадобится завозить от устья. Но его, по-любому, потребуется сюда доставлять. Множество ровных безлесных участков обещают просторные пастбища, откуда, пока из-под снега наши лошади добывают себе траву. Есть и другие, тоже просторные пастбища, но там произрастает в основном ягель — а это уже корм для оленей. Только он, насколько я помню, возобновляется не каждый год.

Озёр тут видимо-невидимо так, что рыбы местные жители всегда наловят. Сетями. Однако по всему выходит, что без подвоза извне, промышленность в этом краю не заработает. То есть потребуется организация добычи и доставки угля, это как минимум. И строевого леса.

В мои времена историки спорили, была ли у якутов государственность. В какой-то мере она есть и сейчас. Просто концентрации усилий населения на решении общих для всего народа задач не обеспечивает. Имею ввиду, созидательных задач. Повоевать или, скажем, уйти всем народом оттуда, где стало опасно — это несомненно проделывалось. Но вот собраться с силами и забабахать шахту и металлургический заводик — этого не бывало. Такого рода события стали возможны только при высокой концентрации ресурсов в частных руках. И, естественно, подобные мероприятия проводились с целью извлечения прибыли.