Мужеством своим король понемногу заразил и остальных. Видя его твердость, многие набрались храбрости.

Было то восьмого октября. А, по милости Господней, король уже на третий день мог воскликнуть:

— После вчерашней победы я точно помолодел на двадцать лет!

Честь дня принадлежала всецело нашему государю; ибо после несчастной битвы под Парканами чуть ли не все в один голос кричали:

— Воротимся! Довольно полегло нас из-за них!

Но, спасая рыцарскую честь польского народа, король не мог согласиться на отступление и с необычайной быстротой приготовился к новому сражению. В ту же ночь полетели приказания, и, хотя король был весь избит, а все его тело было черное от синяков, он не обращал на это ни малейшего внимания, по-видимому, ничего даже не чувствовал. На военном совете, когда все подавали голос за возвращение домой, я своими ушами слышал, как король, лежа, восклицал:

— Войско вчера немного приуныло, а завтра совсем оправится: так всегда бывает. Немцы ничуть не беспокоятся; неужели мы утратим мужество? Что же касается фортуны, как вы говорите, то я ее ни в грош не ставлю; а, помолившись Богу, покажу вам завтра полную смену декораций.

Надо отдать справедливость также ксендзу Скоповскому, который красноречивой проповедью немало посодействовал подъему духа в войске и оживлению в нем упования на Бога.

Впрочем, трудно было бы даже избегнуть битвы, так как турки, набравшись храбрости, перешли в наступление, вызывая нас на бой. Кара-Мустафа, стараясь использовать свою удачу, двинулся со всеми силами по обеим берегам Дуная, а также велел выступить в поход венграм с Текели и татарским полчищам.

В долине под Парканами кишмя кишели турки, спешно надвигавшиеся из-за гор от Буды и через мост под Остшигоном. Всю ночь слышали мы их ликование; а так как в их войске разошлась молва, что король польский убит, они чрезвычайно осмелели. Других вождей они ни в грош не ставили.

Как оказалось впоследствии, неверные заняли позицию в полной надежде на победу. Их правый фланг опирался на теснины, по которым с минуты на минуту могли подойти венгры. Этим крылом командовал новый будапештский паша Кара-Магомет, назначенный вместо Ибрагима. Центр занимал силистрийский паша, а на левом фланге был паша Карамуни-Али.

С нашей стороны было выведено в поле до сорока тысяч смелого, но уже очень утомленного походом войска.

За час до рассвета, несмотря на синяки, к которым прикладывали компрессы из вина с розовой водой, король был уже в седле и лично размещал войска в три линии, вперемежку польские полки с немецкими. Только около девяти часов, средь бела дня, вся армия свободным шагом двинулась на турок. Король был на правом фланге, который должен был обрушиться на Парканы. Лотарингский с Баденским и прочими занимали центр. Левым крылом командовал Яблоновский.

Первый натиск турок был на левое крыло, они хотели окружить и отрезать гетмана. Удар был страшный, но наши линии выдержали натиск и не подались назад. После вторичной атаки турок Лотарингский с большой удачей двинулся на них с пехотой и прорвал линию врага. Кара-Мустафа был ранен; паша Караманский также, причем попал в плен нашим гусарам. Паша Силистрийский, зарвавшись во главе сорока всадников, был окружен немцами и после отчаянной обороны сдался Яблоновскому. Король же, несмотря на орудийный огонь из Остшигона, прямо шел на Парканы под защитой взгорий и без потерь дошел до самых стен.

Увидев короля, турки перетрусили и отступили от Паркан, бросившись на мост, ведущий в крепость. Наше войско, охватив широким кольцом отступавших турок, прижало их к Дунаю, чем обеспечило окончательный разгром турецкой армии, после чего король без труда овладел крепостью.

И вот поляки снова добыли победу, а король стал героем дня!

Текели, как король, правильно предвидел, не участвовал в сражении.