— Уж очень медлили при подавлении восстания казаков, — пожаловалась Землячка. — Боюсь, Колегаев со своей эсеровской жалостью к кулакам плохо влияет на Сокольникова.

— Известно, известно, — опять прервал ее Ленин, не высказывая своего мнения ни о Сокольникове, ни о Колегаеве, и придвинул к ней хлеб. — Вы кушайте, кушайте…

Потом взглянул на Надежду Константиновну — они поняли друг друга, время, отпущенное на ужин и гостью, видимо, подходило к концу.

— У вас еще что-нибудь ко мне, Розалия Самойловна? — спросил Ленин, отставляя стакан в сторону.

Но Землячка так и не решилась сказать, с чем она пришла к Ленину. У нее была всего одна просьба — послать ее обратно на фронт, на решающий участок, где сражались Тринадцатая и Четырнадцатая армии. У нее много недоброжелателей, она ни с кем не вступает в компромиссы. Ленин прочел уже ее записку, повторяться не стоит, не стоит отнимать у него время.

— Так вот, Розалия Самойловна, какие сейчас стоят перед нами задачи, — сказал Ленин. — Нам нужна могучая Красная Армия. Эту задачу можно решить только при строгой и сознательной дисциплине. Красная Армия не может быть крепкой без больших государственных запасов хлеба, мы должны взять у крестьян все излишки. Чтобы до конца уничтожить Колчака и Деникина, необходимо соблюдать строжайший революционный порядок. Вылавливать прячущихся помещиков и капиталистов во всех их прикрытиях, разоблачать их и карать беспощадно. Не забывать, что колчаковщине помогли родиться на свет меньшевики и эсеры. Пора научиться оценивать политические партии по делам их, а не по их словам. И, наконец, помочь крестьянам сделать выбор в пользу рабочего государства.

Все было ясно, как всегда, он вооружал свою собеседницу совершенно четкими указаниями, только где и когда она их применит?

Спросить сейчас об этом Ленина просто бестактно.

Тут Землячка заметила взгляд Надежды Константиновны и поднялась.

— Простите меня, Владимир Ильич, за мои женские слова, — сказала Землячка, прощаясь. — Достаточно на вас взглянуть, чтобы увидеть, как плохо вы себя бережете.

— И вы, и вы, Розалия Самойловна! — ответил Ленин и вдруг рассмеялся. — Таков уж наш удел!

И этот неожиданный смех наполнил Землячку уверенностью, что все будет хорошо, все будет как надо.

На другой день ее вызвали в Политотдел Республики и вручили предписание — она была назначена начальником политотдела Тринадцатой армии.

В тот же вечер Землячка снова выехала на фронт.

Будни войны

Будни войны… Кто не служил в действующей армии, тот плохо знает, что такое война. Это — не столько бои, атаки и перестрелки, сколько выматывающие душу переходы, случайные квартиры, кухни и лазареты, пекарни и ремонтные мастерские, хлеб, одежда, лекарства и бумажки, всевозможные деловые бумаги — приказы, отчеты, докладные…

Армии не обходятся без канцелярий, судьба сражений скрыта в бумажных папках, завязанных длинными узкими тесемками.

Поэтому, едва успев представиться командарму 13, она сразу принялась наводить порядок в политотделе.

Народу много, а толку мало, каждый действовал сам по себе, все занимались самодеятельностью.

Армия собиралась с силами и после тяжелых боев постепенно переходила в наступление. Ощущалась нехватка командиров — надо наступать, а командовать некому.

Землячка знакомилась с подчиненными: инструкторы, делопроизводители, помы, замы…

— Давно служите?

— С четырнадцатого года.

— Кем были в царской армии?

— Прапорщиком.

А в политотделе числится делопроизводителем!

Землячка звонила в штаб и через день лишалась делопроизводителя, направленного на передовые позиции командовать батальоном.