— Мыы, — соглашалась Хеленка, непристойно поглаживая рукоять молота.

Хома хотел одёрнуть, но тут в кустах крепко зашуршало. Не иначе, самый крупняк из пацюков в сражение пошёл. Не, почти угадал, но всё ж не совсем.

Знакомая фигура кралась на полусогнутых, комкала шляпу и трусливо озиралась. Возгласила громким шёпотом:

— Эй, вы где? Чего затаились?

— Тут мы, — отозвался Хома. – Того и затаились, чтобы всякие рогатые личности под ногами не путались. Что, опять надумал к нам переметнуться?

Кобельер узрел засаду, облегченно засопел, и двинулся напрямки.

— Чую заклятье, а разглядеть не могу.

— И как же ты его чуешь? – с подозреньем спросил Хома.

— Так отчего не чуять? Я ж с хозяйкой знаком.

— То верно, куда уж ближе ты знаком, — согласился казак. – А чего припёрся, хвостатый?

— Упредить. Щас ещё понаедут, да как зададут с новым жаром.

— Знаем. Вот только с чего такая забота?

— Так свои вроде, — сумрачно пробубнил кобельер, напяливая мятую шляпу. – Что ж я сторониться буду? Соскочил от ксёндзов, да напрямки по склону. Тикайте, пока возможность. То вовсе не наша битва.

— Вот даром что дурной, а голова! – Хома пихнул локтем панночку. – Может, хоть его послушаешь? Как зададим хода до коней, а уж потом как-нибудь…

Хеленка замотала головой.

— Вот, уперлась и не желает, — вздохнул казак.

— Ну, что ж вы под пули-то пойдёте? – опечалился Анчес. – Оно ж зацепит. Ты так и вообще тонкошкурый. А там пулями не простыми бьют, ихний капитан сквозь иконы стрелял.

— Мне что свинцовая, что серебряная, что «злая», один хрен убьёт. А чему быть, того не миновать. Служба такая. И мы вообще честные, а не как некоторые чёртовы двуличности.

— Я вообще не чёрт! – неизменно уперся кобельер. – Я ж задумку вашу понимаю, чего скрывать. Я б помог. Но у меня хвост поломанный. и вообще… Ну, не мое занятье такие битвы.

— Это уж мы поняли. Удирай, пока не хватились.

— Слушайте, давайте я вас на погосте обожду, — волнуясь, зашептал Анчес. – С того фланга пока тихо, засяду меж могилок. Как закончиться, так туда и бегите. Помрёт ведьма или наоборот, всё одно помогу вам уйти. Следы запутаем…

— Да иди уж, путаник.

— Пойду. А вы берегитесь. У ксёндзов святая вода. Целая бочка.

— И что нам та вода? – удивился Хома. – Мы ж не из адова пекла, а местные. На нас не подействует.

— Так-то оно так. Но от нее очи щиплет и шкура чухается, – Анчес прислушался к топоту приближающихся копыт и шмыгнул в бурьян.

— Хоть и дурень, но ушлый, — вздохнул Хома, взводя курок пистоля. – Нам бы его в пример…

Панночка согласилась, поплевала на ладони…

***

Отряд выскочил на площадь перед костёлом – Диего увидел несколько тел, лежащих среди травы. Непонятно откуда выметнулась волчья тень, взлетела на седло левофлангового поляка. Тот закричал, не успев развернуть мушкетон. Сотоварищи немедля разрядили пистолеты в мохнатое чудовище, успевшее перегрызть руку всаднику, кто-то рубанул тварюку саблей. Оборотень с рычанием спрыгнул с добычи. Раны от свинца все ж действовали – зверь пошатывался и Диего успел хладнокровно прицелиться и всадить пулю в черный крестец. Серебряная, да еще «злая» пуля оказалась куда как разительнее – оборотень рухнул, издал короткий вой и замер. Всадники укрощали испуганных, встающих на дыбы коней, в упор стреляли в уже мёртвого противника. Старший ясновельможный, вдохновлённый легкостью первой победы, указал саблей:

— Там адовы твари!

Внутри костёла продолжали раздаваться крики, звон стали и редкие выстрелы.