… Хеленка с однопистолетно поддерживающим её войском сделали полукруг шагов в тридцать – что под молот попало, то легло бездыханным, что поудачливей - сбежало. Где-то на пятнадцатом середине пути воителей окропил рукотворный дождь – святая вода лишь казацкие усы промочила, но Хома больше за панночку беспокоился. Дождь быстро иссяк – одного из монахов задрал оборотень, второй вообще сгинул. Не, не сгинул – ещё слабо ворочалась груда под хлопотливыми крысами-победительницами. Вон, пищат, злобствуют.

— Всё, что ли? – спросил Хома, ожидая подвоха.

Отвечать было некому: вовкулака сбёг в темноту, Хеленка отвернулась и дергала плечами. Это верно: пирующие крысы зрелище не особо радующее глаз, хоть ты сам какой угодно нечистью считайся.

— Э, давай оботру, — вспомнил казак.

Платок у панночки промок, но сама вроде личиком не облезла, и даже язвами не пошла. Хома поспешно обтёр краем свитки, щеки и лоб дивчины – та принюхивалась.

— Не, то от меня пахнет. Пропала горилка, зря носил, — безнадежно пояснил казак. – Нашёл же, вражья душа, куда лупить. А с твоей пулей-то что?! Куда попало?

Хеленка показала на край живота, скорчилась, — жжётся, но не сильно.

— Да что ж ты подставляешься?! Куда то годится?!

Дырка оказалось сквозной – на спине выход разглядели.

— Заштопать нужно, — горестно молвил Хома и обтёр с белой кожи несколько капель крови. Хеленка кивала – её больше огорчила дырка в новой сорочке. Что ж тут скажешь, в полумёртвом состоянии есть свои преимущества. Хотя то вовсе и не повод напрасно подставляться, портить одёжу и животы.

— Ладно, пойдем, глянем, что там хозяева удумали, — сказал Хома и повёл к дверям костёла вокруг, ибо не дело приличной девушке глядеть на всякое разное, недоеденное крысами и иным зверьём.\

***

Казалось, вражины попёрли отовсюду. Спереди, сзади, с боков. Даже сверху парочка сиганула. Выстрелы наёмников проредили передние ряды, но атакующих было слишком много. А заряды покончались до обидного быстро.

Сабля сломалась у рукояти. Перехваченный за ствол длинный рейтарский пистоль увяз рукоятью в чей-то проломленной голове... Капитана подсекли сзади, уронили. Сознание погасло не сразу - успел ещё увидеть, как Збых помирал. Паршиво вышло, не обманул морок степовой...

***

— Вот он ты какой... – главный гад стоял над лежащим капитаном, внимательно разглядывал. Блестели глаза. Шевелились длинные пальцы, в которых, казалось, не было ни единой кости...

— А тебе, что за беда? – Мирослав встать не пытался. Понимал, снова уронят. Да и могут рубануть.

— Мне?  — вражина улыбался, растягивая тонкие губы. Капитан ждал, что клыки будут острые, нечеловеческие, как у характерника-казачьего вервольфа. Но нет, обычные, людские. - Никакой беды. Просто интересно было взглянуть на того, кто один раз уже побывал моим оружием. И скоро послужит ещё.

— А не пошёл бы ты козе в трещину?  — столь откровенно злить было не самым лучшим выходом. Но тянуть время, надеясь на чудо, было глупо. Чудеса происходят, если их заблаговременно готовить. А сейчас… Банда полегла вся, без остатку. Поляки, судя по стихшим крикам, тоже уже на пути к воротам.

— Забавно… Я много слышал про тебя, капитан. Ещё когда ты был всего лишь сержантом. Слышал только хорошее. О, ты верный пёс!

— Вонючая лесть должна меня восхитить?

— Ну что же, я говорю чистую правду. Ведь именно ты убил Волка, меня не обманули?

— Кого убил? – не понял капитан.

— Волка. Он известен тебе как Иржи Шварцвольф, хозяин Зимнего Виноградника. Ведь это ты застрелил эту бешеную тварь?

— Я вашего брата много поубивал, всех не упомнить уже,  — хмыкнул наёмник.