Вроде как в сумерках шёл – и квадранса[58] не насчитал. А как стемнело окончательно, так вроде уже и не меньше часу. Или заблудился ненароком?

Заблудиться, и вправду, было не трудно. Сюда, к Барсучьему перевозу, сбегалось множество дорог и путей. И людей теми путями-дорогами бродило тоже множество. И паломники, и посполитые, и казаки, и шляхта. Жизнь – штука такая, что на одном месте усидеть трудно! Вот и приходится по свету мотаться.

Капитан, обходя какой-то шатёр, зацепился ногой за шнур-оттяжку и чуть было не шмякнулся в грязь. Устоял еле-еле. Понаставили, сволочи, поперёк дороги!

Наконец, обойдя последнюю преграду – десяток возов, выставленных полным подобием гуситского вагенбурга – даже хмурые посполитые с цепами наличествовали, Мирослав вышел туда, где оставлял своих.

Банды, впрочем, на месте не оказалось. Один Магнусс с грустной рожей сидел под деревом, почти лишённом веток, пошедших в один из многочисленных костров. Закутавшийся в епанчу чуть ли не целиком, наёмник при виде капитана, злого, как трансильванский упырь, выставил из-под промасленного плаща нос.

- А мы думали, капитан, что тебя уже пустили на пирожки!

Из-под епанчи дохнуло таким ядрёным перегаром, что Мирослава перекосило.

- Гляжу, время зря не теряешь…

- Капитан, тут такая вкусная эта, как её… – поднявшийся финн шатался, но падать не спешил, для верности ухватившись за ствол дерева. – Не помню, но она вкусная…

- Где банда?

- Там! – махнул наёмник в темноту. – Они уходили туда! И лейтенант сказал, чтобы я дождался нашего капитана! Капитан, я ведь тебя дождался?

- Дождался, – обреченно выдохнул тот, представив поиски в темноте, ещё и с хмельным финном на пару.

Однако мрачные предчувствия не оправдались. Банда нашлась практически сразу, идти далеко не пришлось. Было сложно пройти мимо парней – вряд ли бы кто другой мог на берегу Днепра орать песни на той смеси языков, что ходила среди ландскнехтов. А куплет, в коем восхвалялся ум и прочие достоинства императора Максимилиана[59], слышен был шагов за триста, несмотря на дождь, ветер и всяческие шумы прибрежного лагеря…

***

Парни расположились удачно – в здоровенном сарае, предприимчивыми селянами пущенном под странноприимный дом. Видать, то ли новый построили, то ли странников принимать оказалось куда прибыльнее, чем растить пщеницу. Припомнив мерзкие рожи перевозчиковской охраны, капитан решил, что второе куда ближе к истине. Специально и перевоз затягивают, чтобы народ больше денег оставлял. Кругом заговор и тамплиеры! Хотя, были бы тут скрытые тамплиеры, все было бы куда цивилизованнее. Храмовники, хоть и помощь Ордену оказывали редко, но никогда не мешали. И не спаивали чужих подчиненных!

Последнюю мысль Мирослав тут же прогнал. Не те у него бойцы, чтобы можно было силой споить – сами не откажутся и с радостью нахлебаются. Вон как Магнусс нарезался, скотина...

- О, капитан, а мы думали, что тебя пустили на пирожки! – радостно, будто пару месяцев не виделись, поприветствовал хмурого командира Котодрал. Если верить довольной улыбке – тоже пьяный.

- Не дождетесь, – отмахнулся капитан. – Где лейтенант?

- Лейтенант? – переспросил Йозеф, а затем скорчил физиономию, которая должна была изображать умиление. Наверное. – О, лейтенант попал в сети древних шкифских богов! Там такая, ну ты понимаешь… – Котодрал начал описывать ладонями крутые окружности.

Прервав загадочный рассказ Йозефа, финн, что стоял у капитана за спиной, покачнулся и, окончательно утеряв равновесие, грянулся на пол. Где тут же блаженно засопел.